Трент должно быть заметил моё состояние, потому что повернулся проверить аппарат, с которым работала медсестра.
— Думаю, больше походит на то, что она боялась сталкиваться с ними после всего.
Это звучало слишком знакомо. Не то, чтобы я не пыталась избегать свою семью до похищения, но стала в этом практически экспертом с момента возвращения.
— Я найду доктора, — сказал Трент.
— Серебро…— начал Джеймс, как только Трент вышел.
— Тебе следует искоренить эту привычку. Кирка и Серебро больше нет...
— Они были долгое время, Сахарочек.
Это слово, слетевшее с его губ, защекотало мои нервные окончания, принося смесь боли и удовольствия. Как и каждое мгновение вместе с ним. Мои глаза защипало, и я зажмурилась.
— Ты... ты — тот, кто запросил эту глупую защищающую деталь, не так ли? Означает ли это, что ты планируешь оставить меня одну?
— Она нашла тебя и вошла в дом, чтобы напасть, но её заказал Трент.
— Ты проигнорировал второй вопрос, — буря эмоций перекрыла мне воздух. — Возможно, доктора были правы. Ты — единственный человек, с которым я чувствую связь. Я цеплялась за это последние четыре недели. Но не могу двигаться дальше, даже здесь с тобой. Я... — мне хотелось стереть свою жизнь, что я прожила будучи Серебро. Вот почему мне приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы держать две личности отдельно, но теперь не было способа урегулировать это с моими чувствами к Джеймсу. — Не думаю, что смогу это сделать.
Джеймс молча стоял надо мной. Я не могла смотреть на него, не могла смотреть в его глаза, потому что это было чем-то, с чем я просто не могла справиться.
— На этот раз я собираюсь позвонить. Джеймс и Роуз даже не знают друг друга.
Я сражалась за вздох, когда он шагнул назад, и в комнату вернулся Трент.
— Убедись, что она в безопасности, — сказал Джеймс, проходя рядом.
Я уронила голову на подушку, ожидая, когда болеутоляющие препараты отправят меня в забытие.
После неспокойного ночного сна, я уставилась в открытое окно моей больничной палаты.
— Тебя подвезти? — спросил Трент, нарушая мой покой и кладя хирургический костюм в изножье кровати. — Доктор сказал, что скоро он принесёт твои документы по выписке.
— Рада, что они поведали тебе обо всех моих делах, — я задавалась вопросом, сколько пар хирургических костюмов буду должна госпиталю к концу всего этого. Ещё лучше, мне хотелось знать, будет ли этому конец.
Трент провёл рукой по волосам. Он не уходил, независимо от того, говорила я «да» или «нет».
Я сделала глубокий вдох и повернулась к нему лицом.
— Ты спасла ему жизнь, — сказал он, — и он меня убьёт за то, что я собираюсь тебе сказать.
— Я просто ответила услугой за услугу, — мне не хотелось думать о Кирке, лежащем на полу в «Перспективе» и истекающем кровью, или о брызгах крови на стене, когда я застрелила Гейба. Что бы я ни сделала для его спасения — всё окупилось, потому что я тоже осталась жива.
— Я имею в виду не то, когда его подстрелили или… — его голос стих, и я предположила, что он знает все подробности. — Я имею в виду. Он был потерян там. Но ты дала ему то, за что снова стоит бороться.
— Что ты пытаешься сказать? — моя грудная клетка горела. Это было именно то, в чём я не нуждалась.
— Я знаю, ты не готова, и знаю, что все продолжают говорить вам обоим двигаться дальше по отдельности, но вы нашли друг в друге что-то такое, что дало вам возможность бороться с тем, что сломало бы большинство людей. И, видеть вас двоих без этого... — он покачал головой. — Не думаю, что они были правы, держа вас порознь. Если ты злишься на Джеймса потому что...
— Это просто больно, — я облизала губы, пытаясь вложить боль в слова. — Я больше не Серебро, а он не Кирк. Если бы не всё это, мы бы не встретились и... как мне отпустить всю эту ситуацию?
Трент покачал головой.
— Не знаю, но думаю, вы двое делаете друг друга сильнее.
Я снова выглянула в окно. Я устала быть эмоционально сломленной.
— Я выйду, чтобы ты могла одеться. Хочешь, чтобы я прислал медсестру помочь?
После вчерашнего, я не хотела иметь ничего общего с медсёстрами, так что отрицательно покачала головой. Я могла разобраться, как одеться самостоятельно. К счастью, им каким-то образом удалось отыскать верх на пуговицах, и я сперва просунула в кофту повреждённую руку, а затем застегнула пуговицы. Мне оставалось лишь натянуть штаны, не вывихнув и не потянув правую руку.
Будет чудом, если я не умру с голоду к тому времени, как моя рука заживёт. Я даже не была уверена, что смогу принять душ, и определённо не хотела знать, как буду менять футболки, так как на пуговицах у меня не было ни одной.