Его горячий рот находился на моём клиторе, нежно посасывая, а затем он прижался к нему языком. Его щетина царапала мои чувствительные складочки — особенно в местах, которые ещё не полностью зажили, но удовольствие от его рта и языка значительно перевешивало дискомфорт, и вскоре покалывающая боль объединилась с удовольствием.
Он закинул мои ноги к себе на плечи, удерживая руками бёдра, и зарылся лицом в мою плоть.
Я застонала, извиваясь напротив него, в то время как он подталкивал меня ближе к оргазму лишь ртом и языком.
Простота этого делала всё ещё более удивительным. Он уделял внимание каждому участку моего тела, которое до сих пор болело, и было в синяках после нападения.
Я не была уверена, что смогу принять в себя его член. И хотя я хотела его, он, казалось, принял решение самостоятельно, не давая мне возможности даже выразить свои сомнения.
Он вытянул руку, нежно потирая грудь и пощипывая сосок двумя пальцами.
Я дёрнулась, а затем выгнула спину. Его язык двигался внутри меня, слизывая мои соки, когда мои внутренние мышцы начали сжиматься.
Я вытянула руки над головой и вцепилась в изголовье, готовясь к оргазму.
Всё, вплоть до его горячего дыхания на моей коже, уничтожило мой контроль.
Мои бёдра качнулись, и он начал сосать жёстче, играя и изучая каждую складочку губами и языком.
Мои пальцы на ногах поджались.
Спина выгнулась.
И я застонала, когда мои мышцы напряглись в ожидании оргазма.
Я дёрнулась, но Кирк продолжал лизать и посасывать, продлевая каждый спазм, дрожь и вздрагивание, пока мой оргазм не угас.
Моё тело казалось одновременно невесомым и тяжёлым, как цемент, утягивая мой разум вниз, пока он не оказался на кровати.
Я чувствовала свой запах на его губах, когда они прижались к моим. Попробовала свой вкус, проникая языком в его рот.
— Подумать только, когда-то я была скептиком, когда слышала, как люди говорили, что секс может быть настолько хорош.
— По крайней мере, мне не нужно спрашивать, понравилось ли тебе.
— Чёрт, да.
У меня не было права держаться за него. Держаться за удовольствие или даже боль.
Я сделала глубокий вдох и свернулась клубочком рядом с ним, когда он вернулся на своё место. Если бы мы просто переходили дорогу в каком-нибудь городе, я сомневалась, что наши взгляды пересеклись хотя бы на секунду. Мы оба были жертвами обстоятельств.
Мы могли выживать вместе и придавать друг друга силу. Но я задавалась вопросом: возможно ли между нами что-то большее?
Увижу ли я его когда-нибудь снова, когда мы сбежим от этих мучений?
Захотим ли мы увидеть друг друга снова? Захотим ли мы оживить в памяти боль, что видели и испытали вместе?
Кирк поглаживал мою кожу лёгкими круговыми движениями, пока я не задрожала.
— Ты не должна думать сейчас.
Я вздохнула.
— Ты заставляешь меня терять контроль каким-то невообразимым способом, и сомневаюсь, что когда-либо пойму почему.
— И ты всё равно пытаешься? Иногда ты сбиваешь меня с толку.
Я села и свирепо посмотрела на него сверху вниз. Я всё ещё ощущала боль и дискомфорт в грудной клетке, и у меня было предчувствие, что утром лучше не станет. Возможно, станет намного хуже, так что всё, что у нас выходило за рамки правил, должно было решиться сейчас.
— Прости, я не могу просто отключить свой мозг по желанию.
К моему удивлению, он улыбнулся, поднялся и поцеловал меня.
— Ты сбиваешь меня с толку, потому что… это ты. Всё, что произошло с тобой и... и вопреки всему этому, ты далеко не сломлена.
— Вот чего ты боялся, что случится со мной в самом начале. Даже Росс сказал это.
Я потянулась к его руке, когда он прикоснулся к моему лицу, скользя ею вниз от шеи к плечу.
— Я думал, что, если попробую защитить тебя от них, с тобой всё будет хорошо. Я не знал когда и смогу ли вообще вытащить тебя отсюда, не поставив под угрозу всю операцию. Ты сопротивлялась мне на каждом шагу, пока не пришлось наказать тебя за побег.
Я напряглась. Это была последнее, о чём мне хотелось бы помнить. Почему-то воспоминания о том, как Кирк бил меня кнутом по спине, затопили мозг ещё быстрее, чем воспоминания о том, что сделали другие.
Потому что я знала, как тяжело это было для нас обоих. Потому что он был единственным, кому я даже тогда доверяла. Я верила, что буду в безопасности. Гораздо в большей безопасности, чем это было возможно.
— Что изменилось? — спросил он.
— Я сказала тебе — секс лучше, чем боль.
— Всё верно, но это не то.
Я нахмурилась. Да кто он такой, чтобы говорить мне, это или нет изменило моё отношение?