Затем и Брайан.
Как же сильно я боялась его потерять! Ни одного человека в своей жизни так не боялась потерять, как его в эти двадцать две минуты… И теперь мне хочется бить его за свой испуг, кричать от радости из-за того, что он смог удержаться и вернуться вместе со мной, но в итоге я выбираю заткнуть свои неадекватные эмоции потоком дыма, быстро пропускаемым в мои замёрзшие лёгкие. Мы не умерли. Надо же… Надо же! Мы живы! Оба! И он, и я! И даже кот! И зараженный вагон с люксами отцеплен… Теперь главное: убедиться в том, что в поезд не успела залететь никакая сущность, пока мы туда-сюда открывали аварийную дверь.
Брайан и Джаред сейчас тщательно осматривают оставшиеся у нас вагоны на наличие в них люксов: даже под сиденьями проверяют. Я же доверяю коту: он не кричит, значит, люксов поблизости нет. Впрочем, может оказаться, что кот, в этот момент замерший у моих ног, не менее меня, а может, и более чем я, шокирован, вот и не реагирует на опасность.
Я выглянула в вагон бизнес-класса: Брайан осматривает верха, Джаред ползает на четвереньках, осматривая пространство под сиденьями – вагон среднего класса уже проверили, там чисто. В голове гудит: мы едем дальше – прямиком в Исландию, в которой я прежде никогда не бывала и о которой знаю не больше, чем о Марсе! У нас всё ещё есть этот поезд, пусть и без тормозов, но всё равно он всё ещё представляет собой наш реальный шанс – шанс пережить не только эту ночь, но и весь этот хаос в целом!
Запертым в вагоне машиниста Хьюберту и Вай сообщили о том, что им можно выходить – экстремальное мероприятие завершилось успешно. Я не видела, лишь слышала шумиху в вагоне бизнес-класса: Вайолетт предъявила Джареду серьёзную претензию на почве того, что он, вместо того, чтобы остаться с ней, оставил её одну. Джаред парировал тем, что он не остался с ней ради неё же и что она сама могла пойти с ним… А вот последнее заявление – опасная штука. Ссоры юности – те ещё решители судеб: один резкий поворот – и ты навсегда разойдёшься с тем, с кем не хотел бы расходиться никогда и ни при каких условиях. Знаю, плавала в этом омуте глупости, присущей юности… Правда, ссора была не с парнем, а с единственным дорогим мне человеком… Смогут ли эти двое остаться вдвоём, если всё же попадут под исландский купол, или в итоге разойдутся? Всё может быть. Быть может, разойдутся, найдут своё счастье в других людях, проживут свои жизни врозь, а быть может, останутся вместе до конца своих дней, родят детей, дождутся внуков… Интересно, каким образом сложится моя жизнь, если в конце этой ночи я выживу и увижу рассвет нового дня?
– Адриана.
Я вздрогнула от неожиданности, причём вздрогнула так сильно, что едва не выпустила сигарету из своих всё ещё трясущихся пальцев. Это был Брайан, и в руках он держал уже знакомую мне бутылку виски. Он многозначительно встряхнул своей добычей:
– Ты со мной?
Я ответила не задумываясь:
– Конечно.
Мы никуда не ушли – остались в тамбуре. Он открыл бутылку и пригубил её первым, а я, докуривая остатки кретека, обратила внимание на его расцарапанное до крови предплечье:
– Долго будет заживать, – заметила я, выпустив предпоследний поток дыма из лёгких.
– Хорошо, что ты не любительница острого маникюра, – с выдохом отозвался мой собеседник, на что я отреагировала непроизвольной ухмылкой. – Ты основательница компании, специализирующейся на распространении чистого кислорода для бедняков, и при этом дымишь, как паровоз, – он начал садиться на пол у противоположной стены, и я последовала его примеру.
– Вообще, давно завязала. Но этой ночью развязалась.
– Понимаю.
– Ничего ты не понимаешь. Это не из-за люксов, – я забрала из его рук бутылку. – Кое-кто уничтожил мою компанию. А так как этот кое-кто сразу же после разгрома сдерзи́л ещё больше и против моей воли перевёл на мой счёт более полутора миллионов чистыми – у меня нашлись деньги на покупку сигарет, – не сдержавшись, сбалансировала на грани иронии и сарказма я.
– Считай, что это плата за вредность. Никто до тебя не отказывался от полуторамиллионного состояния, так что из уважения…
– Не-не-не… Первое слово дороже второго! Вовсе не из уважения ты раскошелился, а именно в честь вредности. С самого начала знала, что причина кроется именно в этом.