Мы снова немного помолчали, каждый думая о своём, после чего мой собеседник снова забрал из моих рук бутылку, и я снова обратила своё внимание на него:
– А у тебя что с семьёй?
– Братьев и сестёр нет. Вырос в полной и любящей семье. Отец умер немногим позже матери. В наличии и настоящие друзья, и хорошие знакомые.
– Все, конечно же, сейчас ждут тебя в Исландии.
Он вдруг отстранился от стены и, резко пересев на мою сторону, вытащил из кармана свой мобильный телефон, после чего начал показывать мне фотографии:
– Вот смотри, это уже известная тебе со слов, моя вилла в Исландии, на которую мы прибудем уже сегодня.
– Выглядит весьма недурно, – оценила я, увидев большое двухэтажное здание, отделанное белой штукатуркой с чёрным узором. – Это что, фотографии бункера?
– А вдруг понадобится? Продуман до мелочей и под завязку до верху забит всем необходимым для жизни минимум четырёх человек на пять десятилетий вперёд. Вход изнутри дома, но есть и тайные ходы.
Меня озарило:
– Ты знал, что останешься там навсегда – ты подготовился на всю жизнь вперёд, – мои глаза встретились с его, он сидел совсем рядом, неожиданно прислонившись своим правым плечом к моему левому. У меня перехватило дыхание, я даже почувствовала, как зрачки моих глаз резко расширились: – Хочешь сказать, что это навсегда? Что мы потеряли тот мир, который знали до сих пор, и назад пути нет?
– Всё может быть, Адриана. В этом мире всё может быть.
Я сглотнула нервный ком, внезапно вставший поперёк горла…
Неужели всё кончено? Неужели, я больше никогда не увижу Лиссабон, Прагу, любое место на карте?..
– Ну, притворюсь я твоей девушкой, попаду в Исландию, а что потом?
– Потом станешь моим компаньоном и моей настоящей девушкой, – он шутливо ухмыльнулся.
– А ты смешной, – я ухмыльнулась в ответ, хотя мне и было не до смеха.
– Это хорошо.
– Что именно?
– Хорошо, что я для тебя смешной.
– А это ещё почему?
– Если женщина готова смеяться не только над твоими шутками, но над любым твоим сомнительным изречением, мало-мальски подобным шутке, значит, полдела в кармане.
– Какие ещё полдела? – из-за потрясения от осознания безвозвратности прошлой жизни, в этом моменте я как будто плохо соображала.
Вдруг у нас над головами что-то ярко замелькало белым пульсирующим светом. Резко отвернув голову от Брайана, я подняла взгляд и увидела в окне двери аварийного выхода непроницаемую пелену, сотканную из проносящихся мимо люксов!
Оставив бутылку с недопитым виски на полу возле бедра Брайана, я резко встала на колени и сразу же оказалась лицом на уровне окна. Брайан встал на колени рядом, и мы замерли вместе.
– Как их много… – ошарашенно прошептала я.
– Мы рядом с мегаполисом. Или уже проезжаем через него…
– Ничего не видно, так их много. Словно покрывалом накрыло… – я недоговорила. Почувствовав, как мою холодную ладонь накрывает неожиданное тепло, и поняв, что он взял меня за руку, я посмотрела сначала вниз, на его руку, а потом вверх, и вдруг встретилась с ним взглядом.
– Если бы ты со мной не осталась в самом начале – я бы не удержал ту самую первую дверь. Ты должна знать, что ту оборону удержали мы вместе.
– У нас ничего не выйдет.
– Я ведь пообещал, что доставлю тебя в безопасное место.
Он отвёл взгляд, но руку мою так и не выпустил. Я решила, что он не понял меня: я сказала о том, что у нас не выйдет быть вместе, а не о том, что у нас не выйдет выжить. Однако на самом деле он всё понял – просто предпочёл проигнорировать моё мнение по поводу того, что он для себя определил окончательно.
За окном продолжала пульсировать белоснежная пелена из огней неопределённого происхождения: сотни тысяч убийственных световых шариков, жаждущих ворваться в поезд и заставить нас разорвать друг друга в клочья.
ГЛАВА 31
ЦЕНА ВОПРОСА
АДРИАНА БОНД
Упаковка мятных жевательных резинок, приобретённых мной за пятнадцать минут до старта поезда – один из немногих элементов моего скудного багажа. Даже зарядного устройства для телефона у меня нет, а впрочем, зачем оно мне, если мобильная связь отныне отсутствует? Теперь это устройство – всего лишь скромный носитель воспоминаний, которые, быть может, больше никогда мне не понадобятся: невнушительная коллекция фотографий и новый плейлист, который наверняка надоест мне спустя месяц бесперебойного прослушивания, если такой месяц только выдастся, ведь зарядного устройства, всё же, нет, а шансы на возможность пережить эту ночь у меня, как и у всех в этом поезде, очевидно, не обнадёживающе высоки… Даже мои старинные часы теперь имеют бо́льшую ценность, ведь они хранят собой воспоминание о том солнечном летнем дне, проведённом за рыбалкой на старом озере, когда Адриан подарил их мне: ему было четырнадцать лет, и он купил эту дешёвку в древней лавке немого часовщика за счёт всех своих вырученных денег в придорожном кафетерии, где он два месяца проработал посудомойщиком. Дешёвка в итоге оказалась для меня бесценной, а для времени стойкой – ни разу за десять лет часы не останавливались. Не знаю, в чём их секрет, но подозреваю, что они работают не столько на батарейке, сколько на иного рода энергии.