Руст ничего не подозревал – наверняка он был уверен в том, что мы ни при каких условиях не осмелимся открыть дверь и тем более вытолкать его из поезда на ходу. Однако стоило платформе показаться за окном, как Брайан прильнул к двери и, увидев на станции запустение, дернул ручку. Руст сразу же всё понял. Он отпрыгнул назад от двери, словно зверь, ошпаренный крученым кипятком, и замахал своими связанными руками, но Брайан категорично схватил его за шиворот, не давая ему ни единого шанса на отступление. Стоящий сразу за спиной Руста Джаред наконец пришёл в себя:
– Погодите! Мы разве не совершим остановку?!
– Тормозные шасси повреждены … – сквозь зубы процедил Брайан.
– Как тормозные шасси повреждены?!
– По-твоему, менее часа назад мы с Адрианой исключительно из пристрастия к экстриму прогуливались снаружи движущегося поезда?
– Но как же мы финишируем, если у нас отсутствуют тормоза?!
– Сюрприз: остановка будет жесткой.
Видя, что Брайан уже обеими руками схватился за впавшего в панику и оттого до сих пор немо сопротивляющегося Руста, я взялась за дверную ручку – у нас остаётся всего несколько секунд на исполнение приговора!
– Вы не можете выкинуть меня на ходу! – вдруг сорвался на отчаянный крик с сильной хрипотцой приговорённый. – Ведь я разобьюсь!
– Не факт, – уверенным тоном отозвался Брайан. – Мы ведь не в пропасть тебя толкаем – на платформу.
– Всё равно разобьюсь!
– Сейчас проверим.
– Это самосуд! Вы не можете!.. – он не докричал свою последнюю фразу – убедившись в том, что снаружи действительно отсутствуют люксы, я резко распахнула дверь аварийного выхода, и Брайан одним мощным толчком протолкнул Руста наружу. Я сразу же захлопнула дверь и через окно уставилась взглядом в сторону выброшенного. Он всем телом трижды перекатился по платформе, на пару секунд замер и вдруг… Начал становиться на четвереньки: выжил! Я успела увидеть всё это за десять секунд до того, как платформа закончилась, вновь выплюнув нас в непроглядную черноту над обрывом. Руст остался среди живых, но выжить в тех условиях, в которых мы его оставили, пожалуй, ему не представится возможным.
Спустя две минуты я и Брайан вновь остались наедине в кабине машиниста. Я сделала пару глотков виски из горла́ бутылки и передала не самый качественный напиток своему случайному напарнику – он повторил моё действие. Мы в полном молчании продолжили заниматься осознанием уже произошедшего, всё ещё происходящего и должного произойти дальше. Наша ошибка не в том, что мы вытолкали из поезда живого человека, а в том, что мы не сделали этого сразу после того, как он убил первых двух пассажиров. Отреагируй мы столь категорично в самом начале, Фассбендер не был бы задушен, Джемма не была бы ранена и, быть может, не родила бы преждевременно, Хьюберт не был бы на грани от серьёзных последствий из-за внушительной потери крови, и, быть может, Слоун Стоун не докатилась бы до суицида. Но прошлое невозможно исправить. Нам никак и никуда не вернуться, и ничего не вернуть. Безвозвратность – всё, что у нас есть.
Электронный женский голос, внезапно заговоривший прямо у меня над головой, неожиданно вывел меня из глубокого транса. Робот сообщал о том, что за окном сейчас фиксируется северо-восточный пассат, влажность воздуха равняется восьмидесяти процентам, температура воздуха равняется пятнадцати градусам и пассажирам скоростного поезда супер-класса стоит пристегнуть свои ремни безопасности, так как скоро мы въедем в один из самых длинных подводных тоннелей в истории человечества. Мы с Брайаном переглянулись и неожиданно улыбнулись друг другу, но улыбки наши вышли горькими – мы словно без слов произнесли: “Смотри, мы смогли преодолеть половину пути!”, – и одновременно: “Не хотелось бы умереть под толщей воды – лучше было бы на высоте”.