Душу имеет возвышенную.
Я имел удовольствие познакомиться со скользящим г. Пуришкевичем в неприятную для него минуту.
Ко мне, фельетонисту одной из одесских газет, вошёл молодой человек в браслетке, растерянный и пришибленный.
Г. Пуришкевича, председателя аккерманской земской управы, побил земский архитектор.
«Инцидент» очень живо обсуждался тогда южной печатью, и г. Пуришкевич объезжал редакции.
— Вы понимаете… замахнуться на земца!.. на молодого земца, всей душой стремящегося к служению земским идеям… Такое варварство!.. Такая дикость!.. Прямо некультурно! Прямо некультурно!
Он говорил, конечно, горячо. Живописно. Жестикулировал.
А браслет с «бульками» так и звенел, так и звенел на его руке.
Скользкий молодой человек показался мне человеком с «коготком»!
Я смотрел на него и думал:
— Ох, брат! Кажись, и сам ты тоже «кока с соком»!
Вскоре мне пришлось быть в Аккермане, и там я узнал, в чём дело.
«История» вышла из-за плана новой больницы или училища, — не припомню.
— Этот план не годится! — заявил г. Пуришкевич. — Что это за фокусы такие? Только расход. Нам эти роскоши не нужны.
— Это совсем не «роскоши», а то, что требуется, чтобы здание было гигиенично! — возразил земский архитектор.
— Прошу вас не рассуждать, а делать, что вам говорят. Вот и всё! Потрудитесь переделать это так-то, это так-то!,
— Но под таким планом архитектор подписаться не может!
— А не можете и не надо! Можете уходить!
— То есть, как это «уходить»?
— А так! Мне ваши рассуждения не нужны. Я сказал, — и должно быть так сделано. Не желаете, — вон!
— Что-о?
— Вон! Нахал! Люди!
Если бы он напал на человека более культурного, — тот нашёл бы, как с ним поступить иначе. Но г. Пуришкевич нарвался на провинциального медведя, у которого первое — драться.
Оскорблённый архитектор подкараулил скрывавшегося после этого г. Пуришкевича на пристани, подошёл к нему и надавал пощёчин.
— У него, знаете ли, только и слов, что «я», «вон», «долой», — рассказывали аккерманцы, — «я сказал», «я велел».
Чуть не «повелел».
— Человек мягкий, ласковый и даже в браслетке. Но с «подчинёнными» — рвёт, обрывает, кричит. А «подчинёнными» считает всех. Он один!
В следующем году ко мне явился один студент.
Юноша, — только пух ещё на лице показался.
Кончил гимназию, поступил в университет, — а тут в восточных губерниях голод.
Оставил на год университет, бросился в Казанскую губернию, устраивал столовые, кормил.
Вернулся, опять в университет, — а тут голод на юге.
Опять университет «на год» бросил и поехал в Аккерманский уезд устраивать столовые.
— Да этак вам, друг мой, никогда и университета не кончить! Голод у нас — обыватель постоянный. Только адреса у него каждый год разные.
— Что ж делать! Что ж делать!
Опытный уже в деле устройства столовых юноша с жаром схватился за дело, — но сразу на пути встретил г. Пуришкевича.
Если вы вспомните голодно-продовольственную аккерманскую эпопею, — вы припомните сразу фамилию:
— Г. Пуришкевич.
Он говорил, о нём говорили, он печатал, о нём печатали каждый день.
— Г. Пуришкевич устроил…
— Г. Пуришкевич организовал…
— Г. Пуришкевич просит…
— Г. Пуришкевич благодарит…
Получалась такая картина.
Есть на свете бедствующий Аккерманский уезд, и есть на свете благодетельный г. Пуришкевич.
Один!
Аккерманский уезд голодал, — но стоило появиться г. Пуришкевичу, — и бедствие кончилось.
Один!!
И целую зиму мы смотрели на это победоносное единоборство г. Пуришкевича с народным бедствием.
Многие даже восклицали:
— Хлеба не родится, — Пуришкевичи родятся! «Не погиб ещё тот край».
Самостоятельная деятельность юноши не понравилась г. Пуришкевичу.
Кто это ещё в уезде, кроме него, г. Пуришкевича, смеет появляться?
— Не со мной, так против меня! А со мной, — так, значит, подо мной!
— Позвольте мне действовать самостоятельно, — заявил юноша, — у меня есть и свои пожертвования!
— Ах, свои-с?
Г. Пуришкевич сумел «удалить» юношу от устройства столовых, напечатал в местных и столичных газетах письма, что просит впредь не высылать пожертвований такому-то, и добился того, что юношу чуть ли не выслали из пределов Бессарабской губернии.
— Осрамил, извалял в грязи! — чуть не плакал бедный юноша.
И вот теперь.
«Не разделяющий земских тенденций» председатель земской управы провёл в земские гласные людей своей партии, добился избрания на новый срок и, добившись, встал и торжественно земству плюнул: