— К какому?
— Что из меня вышел бы отличный доктор! У меня есть талант. Я хорошо лечу. Конечно, я не отстаю, я слежу за наукой. Но, разумеется, втайне! Ради Бога, это между нами! Выписываю книги на чужое имя, держу их под секретным замком, а читаю запершись. Он вздохнул. Мне жаль только коллег! За это время один повесился с голоду, другой впал в меланхолию, сидя один и ожидая пациентов. Остальные — кто уехал из города, кто из четырёх-пяти комнат переехал в одну. А я, — как видишь! Впрочем…
Он вскочил с места и беспокойно забегал по комнате.
— Завёлся тут за последнее время один кузнец. На какой-то воде с калёного железа, говорят, лекарства готовит. Врёт, конечно, шельма! Но сильно практика к нему пошла. Я было уж справки наводил: «Точно ли кузнец? Может, кончил академию и говорит только, что кузнец?» Хотел изобличить. Да нет! И по паспорту — кузнец. Разве живёт только по подложному документу!
Приятель вздохнул.
— Вот, брат, дела! А всё-таки… приношу пользу людям и лечу их настоящей медициной. Хоть и против их воли!
И он улыбался жалкой и виноватой улыбкой человека, которого обвиняют в краже:
— Хотел поправиться и зажить честной жизнью!
Специалисты переживают тяжёлое время.
У вас есть судебное дело. Вы хотите идти к адвокату.
— Что, батюшка, адвокат? Тут есть один знающий человек, никакой юриспруденции не учился, а так вам дело обмозгует…
Вы нездоровы.
— Зачем к доктору? К какому доктору? Тут есть один… не то из Бухары… не то из Тибета… Никакой этой самой медицины не знает…
И девять из десяти идут к «знающему человеку» и к человеку не то из Бухары, не то из Тибета.
Шут его знает, откуда он, но он никакой медицины не изучал. Вот что главное!
У него и надо лечиться.
И в «знающем человеке» самое ценное, что он никакой юриспруденции не изучал.
С ним и надо советоваться!
Насчёт метеорологии надо у инженера спросить. А вот насчёт инженерных работ, нет ли какого метеоролога спросить:
— Как бы русло Волги очистить?
Если бы г. Грибоедов занялся вопросом, как надо строить железные дороги, он имел бы у публики такой же успех, как г. Демчинский, предсказывающий погоду.
Чем объяснить всё это?
Гг. специалисты объясняют невежеством публики.
Но не виноваты ли чем-нибудь и сами гг. специалисты, если к ним почему-то потеряли веру?
Что такое г. Демчинский сейчас?
«Кузьмич метеорологии».
Из ста «верящих в предсказания Демчинского» едва ли десять внимательно их проверяли и едва ли один знает, в чём состоит его теория.
— Луна… притяжение…
Многие ли «в такую глубь» вдавались?
Для большинства просто:
— Появился, слава Богу, и в метеорологии знахарь!
И перестали верить докторам!
Гг. специалистам остаётся только развенчать его и доказать, что это только знахарь.
Если они могут это, — и в особенности если это так легко, по их словам, сделать!
Но развенчать публично, торжественно, на настоящем диспуте.
А не задушить новую идею келейно, в своём кружке.
Чтобы мы даже не могли слышать её писка.
И затем объявить:
— Она была мертворождённою.
Диспуты-пародии теперь в моде.
Но пусть не на диспуте-пародии, а на настоящем, свободном диспуте Галилей улыбнётся г. Демчинскому:
— В своей теории вы забыли об этом. Но всё-таки ж земля вертится!
А зачем же вы делаете из г. Демчинского маленького Галилея?
Анекдотическое время
На одной из «пятниц аквалеристов» разыгрался следующий анекдот:
Сели ужинать и, по обычаю, принялись за анекдоты.
Обыкновенные анекдоты, мужские.
Старый, почтенный художник встал и объявил, что он уходит:
— Среди художников уместнее было бы говорить об искусстве, чем рассказывать «мужские» анекдоты!
Это вызвало оживлённый обмен мнений.
Один из молодых художников защищал анекдоты такими убедительными словами, которые даже не во всяком анекдоте встретишь.
Старый художник, защищаясь, взял стул в виде аргумента.
Но до сражения, слава Богу, не дошло.
Когда на следующий день явились с извинениями к старому, почтенному художнику, оказалось, что старый, почтенный художник от волнения и огорчения занемог.