Я встал.
— Баста! Больше ничего написать нельзя!
— Как так?
— Все задавлены. Наивный вы человек! Вы пишете: «Входит владелец фонтана». И спрашиваете: «Что после этого происходит?» Что после этого может происходить? Ничего! Все кидаются. Столы летят кувырком, посуда вдребезги. Кавалеры, дамы, — всё давит друг друга. Что ж дальше? Этого не один театр не поставит!
Мой друг подумал:
— Вы правы. Действительно, так должно происходить, раз появился человек с фонтаном. Этого нельзя изобразить на сцене!
И пьеса не была написана во избежание давки на сцене.
Манташев был тем человеком, около которого люди давили друг друга:
— Фонтан!
И вдруг оказывается, что главный фонтан г. Манташева бил не где-то там на Кавказе, а у нас из кармана.
Г. Манташев открыл нефтеносный слой в наших тощих карманах и сверлил, сверлил, сверлил.
И мы этого не замечали.
И мы же ему кланялись!
Сверление нефтеносных дыр в наших карманах происходило при помощи бухгалтерии.
Я всегда боялся бухгалтерии.
В особенности с тех пор, как сам «отец бухгалтерии» г. Езерский[43] на одном из процессов на отчаянный вопрос прокурора:
— Да что же, наконец, такое, эта самая бухгалтерия? Наука или искусство?!
Подумал и ответил:
— Бухгалтерия, это — искусство!
Уж если сам отец так о дочери отзывается!
Когда мне приходится входить в банк или просто в крупное промышленное учреждение, — я иду спокойно.
Но только, проходя мимо бухгалтера, и невольно уклоняюсь на полшага в сторону.
Как в зверинце.
Вы мужественно проходите мимо запертых медведей. Хоть белых, хоть чёрных. Вам всё равно!
Пусть слон протягивает к вам хобот, вы даже протянете ему руку, если расстояние не менее двух сажен.
Вы даже оглянетесь на льва. Он прищурился и вы прищурились:
— В клетке. И не боюсь…
Но, проходя мимо полосатого бенгальского тигра, вы почему-то невольно делаете хоть четверть шага в сторону.
Хоть и в клетке!
Но ужасно неприятно, что имеется «такая гадость».
Директор банка! Очень милый господин. Если быть знакомым, можно выкурить всегда очень хорошую сигару.
Кассир. Мастодонт, который получает с соседа сто тысяч и выдаёт вам десять рублей с одним и тем же видом:
— А мне в высокой степени наплевать, отдаёшь ты или получаешь.
Клерк. Тоже славный малый. Разбитной, живой и франт. От него пахнет слегка увеселительным садом, загородным рестораном. Его можно спросить, прищурив один глаз:
— Какая «шансонетка» нынче больше в ходу?
И он всегда даст на этот счёт даже более точные сведения, чем относительно сегодняшнего курса.
Но бухгалтер!
Когда я прохожу мимо того отделения, над которым крупными золотыми буквами по чёрному фону написано:
— Бухгалтерия.
Я чувствую, как последняя рублёвая бумажка свёртывается у меня в кармане, словно береста на огне.
Не знаю, почему, но всякий раз, когда я вижу бухгалтера, погружённого в гроссбух, мне приходит в голову:
«Злой чечен ползёт на берег, Точит свой кинжал».Что он сделает в области своего искусства при помощи ловкости и проворства рук с тем вкладом, который я сейчас внесу?
Может быть, окажется, что я окажусь должен банку сто тысяч рублей!
Напишет «nostro»[44], и конченный я человек.
— Бухгалтер всё может! — как воскликнул эксперт тоже в одном процессе,
Лучшая бухгалтерия — итальянская бухгалтерия. Как и кинжалы.
Я думаю, что её изобрёл предок Муссолино.
В бухгалтерии «точили».
«Единственно при помощи быстроты и ловкости рук» что-то откуда-то списывали, потом куда-то приписывали, затем на что-то отписывали.
А в результате публика потеряла, — одни говорят, десять, другие — пять, но всё-таки миллионов.
Пять или десять миллионов публикиных денег провалились в отверстие манташевского фонтана безо всякой надежды быть когда-нибудь выброшенными обратно.
Всё, что меня утешает в этом общественном несчастии, это — прыщ! Тот самый прыщ, который с таким достоинством рекомендовался:
— Знакомый знакомого г. Манташева!
Как он прыгает теперь, когда люди соскабливают с визитных карточек профессию:
— Знакомый Манташева.
— Ты что ж это? — спрашивает его моя Дездемона. — Теперь…
«Знакомый знакомого Манташева». Конечно, они давным-давно на ты.
— Женщина отдаёт тебе всё! Муж играет на Манташева. Проигрывает жалованье, своё, жалованье своих знакомых. Занимает деньги! Я проигрываю кольца, серьги, браслеты. Детские серебряные запонки и чайные ложечки, негодный ты человек! Ещё бы, в семье есть «знакомый знакомого Манташева». Через него мы знаем всё! А ты!