Лей-линия выглядела ужасно, когда я смотрела на нее моим вторым зрением, она плохо выглядела при свете фонаря, но еще отвратительнее она смотрелась на солнце, с фиолетовой линией внутри, через которую утекала энергия. Несмотря на мерзкую внешность, я была уверена, что линия сама по себе была прекрасной, даже с изначальной утечкой. Ку’Сокс перетянул все дисбалансы от других линий, сосредоточил их в моей линии, чтобы создать горизонт событий. Это действительно был горизонт. И этого демоны никогда не видели.
Я дрожала, несмотря на тепло ночи, а Бис усилил хватку на стене, заставляя ее пойти трещинами. Я не хотела, чтобы этот малыш знал, как сильно я волнуюсь, но трудно было это скрыть, когда он находился так близко. Кольца Трента лежали в моем кармане. Я отказалась дать их ему, когда вернулась через хранилище, боясь, что он придет сюда с Квеном и сделает какую-нибудь глупость. Квен еще не мог использовать магию, нам двоим, пришлось его убеждать, чтобы сегодня вечером он остался с Рэй, чтобы Эласбет не забрала ее на Западное Побережье в качестве заложницы для удовлетворения своих собственных потребностей.
Трент помогал Дженксу вербовать соседнюю область для пикси, но я по-прежнему чувствовала себя голой, зная, что Ал не может спасти мою задницу, если появится Ку’Сокс. Впервые, я действительно рассчитывала только на себя.
— Ну? — прошептала я Бису, желая, чтобы они поспешили. — Что ты думаешь?
Бис еще раз перебрал когтистыми лапами, и камни посыпались вниз.
— Это причиняет боль, — сказал он, просто, прижав уши к черепу. Подавленная, я села на каменную стену рядом с ним, подтягивая себя до тех пор, пока мои ноги не повисли над нижней дорожкой.
— Но ты думаешь, мы сможем разделить дисбалансы?
Он пожал плечами, выглядя потерянным, когда его привлек какой-то звук. Я достаточно спрашивала, я подвинулась ближе, камни зажали меня.
— Дай мне послушать, — сказала я, трогая его за ногу, чтобы я смогла почувствовать, как линия резонировала.
Я сжала зубы, когда вдруг каждая лей-линия оказалась в пределах моей досягаемости, они пели в моей голове. Это был опьяняющий опыт… и почему я обычно ставила пузырь защиты на мысли, когда касалась Биса. Хотя в этот раз резкий разлад моей, ближайшей лей-линии прорезал красоту, сводя зубы и давая головную боль.
— Боже мой! — сказала я, отпустила Биса и уставилась на линию своим вторым зрением. — Как ты можешь это терпеть? — И как я смогу отделить что-нибудь от этого шума?
Горгулья размером с кошку пожал плечами, сводя кончики крыльев вместе над его головой.
— У меня нет выбора. Все уже устали слушать это. Мне сказали исправить это, и исправить сейчас же.
Мои мысли переместились обратно к тем трем горгульям, которых я видела ранее сегодня вечером, прежде чем мы ушли. Они сидели на крыше церкви и плевались на пикси, чтобы те не подлетали на то расстояние, где они могли что-нибудь услышать, когда горгульи общались низким гулом. Я бы поднялась на колокольню, чтобы подслушать, но я боялась, что они могут забрать Биса и перейти в другую церковь.
— Тебе? — сказала я с удивлением. — Но это моя линия!
Его красные глаза зловеще сверкали в свете фонаря.
— Я в ответе за то, что ты ее сделала.
— Бис, это не твоя вина. Ни один Ку’Сокс пытался использовать разрыв, чтобы уничтожить безвременье. Даже если бы ты не бросил меня, я скребла дыру, пытаясь выбраться. — Я крепче обхватила себя руками, тут было так холодно, как я помнила. Возможно, мне бы удалось совершить скачок по линии, но я бы повредила свою ауру и процарапала дыру в реальность в процессе.
— Но я бросил тебя, — сказал он, стараясь не смотреть на меня.
Я улыбнулась, мои мысли были ключом, я тронула Биса за плечо.
— Это была моя вина, а не твоя в том, что я пыталась прыгнуть по линии до того, как я узнала, что делаю.
Он молчал, и я пожала ему плечо прежде, чем отпустить. Я знала, что он все еще винил себя. Он сильно изменился с тех пор, просыпался днем на краткие моменты и становился все более мрачным, менее склонным к подшучиванию над пикси. Он становился старше, и я волновалась, что я положила конец его детства раньше времени.
— Вот почему там были горгульи на крыше с тобой? — спросила я, не зная, сколько он хотел бы мне рассказать.
Бис сразу посветлел.
— Они меня учат вибрациям их линий, — сказал он с гордостью. — Как правило, горгулью учит только один горгулья, но линии неправильно работают, поэтому они по очереди поют мне только свою линию, которую они знают наизусть.
— Д-демоны? — запнулась я. — Ты разговаривал с горгульями, которые связаны с демонами?
Он кивнул, становясь почти невидимым, когда он покраснел до глубокого черного цвета, это заставило выделяться его красные глаза.
— Они пытаются научить меня всем линиям, так чтобы я смог передать их тебе. Я знаю лишь несколько горгулий, так как большинство не покидают безвременье и их демонов. Они хотят, чтобы я присоединился к ним.
Он опустил глаза, испуганный мыслью, и я нахмурилась.
— Линии работают неправильно, — сказал он, когтистые липы задвигались, когда он посмотрел на линию. — Демоны не прыгают по своим линиям. Каждый нуждается в своей горгулье, когда он совершает новый прыжок по линиям.
Вспомнив свой прыжок из торгового центра в кухню Тритон, я кивнула.
— Они учат тебя прыжкам по линиям, — сказала я, и он усмехнулся, отблеск света показал его толстые черные зубы.
— Ага.
Я посмотрела на линию, затем на него.
— Значит, ты знаешь, как звучат некоторые линии?
Он кивнул, поморщившись.
— Я знаю, как они должны звучать. Сейчас они звучат не так.
— Потому что их дисбаланс здесь, в моей линии… — Касаясь пальцами холодного камня, я стала размышлять. — Бис, если ты знаешь, как они должны звучать, и ты можешь слышать, как они звучат сейчас, то, возможно, я смогу найти то, что находится здесь в моей линии и переложить это обратно. Тот неуместный дисбаланс, который причиняет неприятности.
Бис медленно моргнул.
— Возможно это то, о чем они говорили, — сказал он, сильно наморщив лоб. — Голубиный корм, Рейчел. Разговаривать со старыми горгульями, это как говорить с выжившими из ума стариками. Они никогда не выйдут из своего состояния и не скажут, что они имели в виду. Все — ложки и два стула на ножках. Какое отношение ложка имеет к лей-линиям? Я не знаю! А ты?
Он явно был расстроен. Я могла ему посочувствовать, выслушать достаточно мудрое стариковское дерьмо, чтобы заполнить тачку.
— Нет, — призналась я, — но если мы сможем выделить один дисбаланс и вернуть его обратно, это могло бы сыграть значительную роль в утечке. И купить нам немного времени.
— Или мог бы показаться Ку’Сокс, — сказал Бис.
Верно. Я тяжело выдохнула и медленно обернулась, глядя в темноту в поисках серебряного свечения пыльцы пикси. Дженкс должен был вернуться с минуты на минуту, а Трент шел бы за ним.
— Звучит довольно трудно, — сказал Бис, кончик его хвоста подрагивал.
Я повернулась, чтобы проследить за его взглядом к уродливой, пронзительной линии, за тем резко пустила глаза, когда мой первый восторг умер.
— Я знаю, — сказала я уныло. — Я не знаю, как разделить дисбалансы.
Бис пошевелил крыльями, трение кожи о кожу, заставило меня вздрогнуть.
— Почему это должно быть так трудно?
Бис повернул голову. Секундой позже, стрекот крыльев Дженкса становился более очевидным.
— Всегда, — сказал Дженкс, когда он завис перед нами, обильно посыпая пыльцой, отчетливо услышав последнее утверждение Биса. За ним из окрестных лесов вышла черная тень. Это должно быть был Трент, или у Дженкса возникли бы проблемы. Кроме того, я не знала никого другого, кто двигался бы с такой грацией.
— Ну? — спросила я Дженкса, стараясь не смотреть на Трента, когда тот присоединился к нам. Предупреждение Пирса до сих пор звучало у меня в голове. Я не была влюблена в Трента, и никогда не буду, особенно после появления Эласбет и миссии Трента по спасению эльфов. Правда, мы неплохо работали вместе. Его неожиданные сюрпризы раздражали, но они обычно удавались. И да, он выглядел более чем привлекательным в его крепких черных джинсах, заправленных в эластичную рубашку и с легким дождевиком. Его светлые волосы были укрыты черной шапочкой, чтобы уберечь их от сырости, а черные перчатки, видимо, были для красоты, потому что я знала, что ему не было холодно. Но, чтобы поддерживать нечто большее, чем повседневные трудовые отношения, это было смехотворно.