Лили, быстро вспомним про свою сегодняшнюю роль, вырвала себя из объятий красивых образов и вернулась в данность не менее красивой реалии. Она взглянула на официанта, который так и стоял рядом с ней и с трепетом наблюдал за каждым её движением и не сильно, одобряющее кивнула головой. Официант, заметно сдавив в себе улыбку, лишь слегка поклонился и удалился, пообещав в скором времени представить второе блюдо.
Следующие минуты Лили, открыв тот самый бордовый блокнот, игриво изображала из себя самого настоящего, усердно работающего критика, но и вправду описывала образы, эмоции, ощущения, что чувствовала она во время пробы столь поразившего её блюда. Ещё через несколько быстро пролетевших минут всё тот же импозантно-усатый официант поместил перед ней очередную серебряную голову, под которой в этот раз скрывалась не менее яркая тальята. Пейзаж леса, нет, джунглей из свежей, ароматной рукколы дополняли одинокие скалы тонко нарезанной мраморной говядины. В один миг Лили перенеслась на зелёные луга Альп, в обитель свежего, вкусного воздуха, приятной прохлады ветра и яркого запаха зелени. И снова Лили пришлось вернуть себя в реальность, снова она тихо кивнула официанту, тот снова сдержал себе улыбку и сообщил, что десерт представит ей сам шеф-повар их ресторана. Лили была очень рада услышать это – сам шеф, да ещё ресторана, где умеют готовить такие шедевры представлялся ей волшебником, магом пищи.
Книжечка стала снова наполняться новыми образами, ощущениями, и чувствами. Краем глаза Лили заметила, что пара, сидевшая до этого справа от неё (мужчина в маске бороды и девушка с кокетливой родинкой) куда-то исчезла, а за их стол переместилась теперь та самая золотая девушка с янтарными глазами и мило подпрыгивающими кудрями, которая будто бы даже как-то слишком пристально наблюдала за Лили.
Десерт и вправду не заставил себя долго ждать – Лили издалека заметила необычно (даже очень необычно!) молодого шефа, аккуратно толкающего перед собой тихо дребезжащую тележку, на которой мостилась всё такая же большая, зеркальная голова с хохолком. Шеф, подойдя ближе, ловким движением обезглавил блюдо и на нём показалась маленькая, хрупкая тарелочка, в которой, будто притаившаяся за охотой лисичка, ютилось рыжевато-песочное крем-брюле. Шеф, уверенно и чётко поднял откуда-то снизу изящную рюмку и угрожающую горелку. Вылив содержимое сосуда на крем-брюле он, аккуратно поднёс горелку и в секунду на блюде всполохнул огонь. Но Лили не так волновал огонь перед ней: истинное пламя разгорелось внутри неё. Она следила за движениями уверенных, мускулистых рук этого молодого шефа, за его агатовыми, блестящими глазами, за лёгкими движениями бровей, за его каштановыми волосами и лёгкой щетинкой на лице. И пока сахар на блюде медленно таял, превращаясь в сладкую, ароматную карамель, сердце Лили так же быстро и безвозвратно таяло под взором её шефа.
Он аккуратно перенёс крем-брюле на стол к Лили и она, не отводя взгляда от него (нет, вовсе не от блюда), робким движением ложечки разбила сладкую корочку и попробовала творение этого пищевого мага. И снова она перенеслась в другое место, но в этот раз в пески пустыни, сухие, горячие, удушающие. И он, будто оазис в огне пустынного солнца, появился перед ней, будто спасительный огонь маяка, вдруг вынырнувший откуда-то во время шторма. Лили, вдруг так быстро обвороженная, не осознающая больше себя, теперь полностью принадлежала его обаянию и его желаниям. Всё закрутилось вокруг неё, всё теперь не имело смысла, а имело смысл лишь то, что было важно для него. Они резко сорвались куда-то, позабыв про всех и про всё, отдаваясь лишь друг другу, но отдаваясь полностью. Они убежали от забот и лишних волнений. Они кружились, шутили, играли, наслаждались, и снова шутили. Они не были детьми, но детские, глупые даже шалости веселья захватили их: младенец Морфей, властелин своего фонтана, вдруг сделался усатым. На кухне ресторана совершенно неожиданно пропали все их многочисленные запасы нежнейшего фисташкового мороженного, и эти же запасы у себя в номере вдруг обнаружил маленький Франческо, не поверивший даже сперва своему счастью. Маленький, мраморно-белый и на редкость воспитанный пудель Мадам Ланти вдруг сделался совершенно оранжевым, и издалека его можно было запросто принять за странного вида лисичку. Стеклянный шар на стойке ресепшена, наполненный обычно бельгийскими сладостями, крайне неожиданно опустел, но вскоре наполнился снова. Милая, беловолосая София, стоящая за стойкой того самого ресепшена, лишь через час обнаружила, что теперь бельгийский шоколад, разодетый в цветастые костюмы, вдруг почему-то стал обильно посыпан солью…