Под выходкой он, без сомнения, подразумевает огненную ловушку, о которой я узнала из рассказа несостоявшегося свекра. Вот только он не говорил, что в огне, кроме сестры, сгорели и другие студенты. Эти новые обстоятельства мне совсем не по душе. Я пришла в Аринг-Холл вовсе не за тем, чтобы в дополнение к уже полученным оплеухам получать еще и тумаки от Клуба недругов моей покойной сестрицы.
— Надеюсь теперь, когда я четко дал понять свою точку зрения и отношение лично к тебе, Йоэль, ты примешь единственное правильное решение.
У ректора такая неподдельная надежда во взгляде, что даже жаль его разочаровывать.
— Уже приняла, ректор, - отвечаю я. – И уж если наш Император, невзирая на проступок моей семьи, проявил милосердие к недостойной, не вам судить, сколько правильных решений мне отмеряно в этой жизни.
Я прилагаю все усилия, чтобы слова прозвучали как смесь протеста и остатков гордости, которую, в отличие от имени, у меня будет не так просто отнять.
Он вздыхает - и от возмущения его ноздри схлопываются с режущим слух сухим звуком.
— В таком случае тебе лучше начать готовиться, потому что экзаменационное слушание начнется через семь с половиной часов.
Я чуть не икаю от удивления. Они что, собираются проверять мои знания посреди ночи?!
— Веланга проведет тебя в библиотеку, где ты получишь все необходимое для подготовки.
И на всякий случай, если вдруг мне захочется начать задавать вполне уместные и необходимые вопросы, наобум хватает со стола какую-то бумажку, поворачивается спиной и с головой углубляется в чтение.
Мы спускаемся вниз, оттуда - в сырой и теплый узкий коридор. Он такой длинный, что к тому времени, как сворачиваем в широкую галерею, я успеваю немного согреться. Веланга шагает безмолвно и даже спиной дает понять, что у нее нет желания развлекать спутницу вежливой болтовней. Я бы сказала, что это достойно уважения, но в этом мире не существует сил, способных заставить меня уважать таких, как она – выродков. И все же молчание меня раздражает, поэтому я занимаю себя изучением того места, где оказалась. В галерее полно картин и гобеленов. По одну сторону висят преимущественно изображения знаменательных событий разных эпох. По другую - портреты всех предыдущих ректоров Аринг-Холла. Помните, я рассказывала про умника, который придумал «прореживать» студентов смертельными испытаниями, чтобы прикарманивать их деньги? Так вот, его место «неожиданно» пустует, а имя на табличке зацарапано чье-то справедливой рукой. Последним висит портрет нынешнего ректора, и я замедляю шаги, чтобы прочесть имя.
Лестер Та-гар’эрд’Герад.
Взошедшие меня подери, значит, Тэона ничего не придумала!
Родословная ректора совсем не путается корнями в родословной правящей династии, она - ее самая что ни на есть настоящая и вполне крепкая ветвь, потому что он не просто родственник, а кровный брат убитого императора Даэриса. А заодно родной дядя слащавого выскочки Ниберу. Формально, став ректором, он должен был отречься от всех посягательств на престол, но он по-прежнему один из Та-гар’эрд’Герад и, в известной степени, также может распоряжаться мною, как своей собственностью. Это бы противоречило уставу об отношениях между преподавателями и студентами, но, прикажи он мне слизать пыль с его сапог, никто бы не стал глядеть в устав. Кроме меня, само собой, но что с того? Все же Кианэт была права – мне следует умерить гордыню и принять новый статус не только как клеймо на щеке, а как часть моей новой жизни.
Что ж, теперь многое становится на свои места. Для брата человека, которого, по всеобщему мнению, на тот свет отправила моя семья, мое пребывание в Аринг-Холле все равно, что кость в горле. И эта нелюбовь крепко осложнит мне жизнь. В особенности ту ее часть, где мне предстоит отстаивать право учиться в его академии.
Мы проходим через открытую площадку, с трех сторон обдуваемую ветрами, где я снова до дьявола крепко замерзаю. Зато вид оттуда открывается просто чудесный – на покрытые шапками снега эбонитово-черные горы, уходящие куда-то выше небес. Я странное существо, которое и ненавидит холод, и может часами восторгаться белоснежными долинами, метелями и вьюгами, за которыми света белого не видно. Но лучше, конечно, из окна.
Стоит мне подумать, что до места назначения мы будем добираться еще целую вечность, как обращенная входит в массивные распахнутые двери, откуда мне в лицо веет знакомый аромат книг. Умиротворяюще знакомый, я бы сказала. Две трети своей скучной жизни я провела в обществе старых томов и хрустящих пергаментов, они были моими друзьями, советчиками, помощниками и молчаливыми слушателями. Правда, библиотека Аринг-Холла, как бы это помягче выразиться, побольше отцовской. Раз этак в сто. Или даже больше. Стеллажи с книгами кажутся такими же необъятными и огромными, как и только что увиденный горный массив. Даже представлять не хочу, кем нужно быть, чтобы знать точное местонахождение каждой книги.