А если, по велению Взошедших, у меня сию секунду отсохнет рука, придется схватиться зубами.
— Помогите! – во всю глотку ору куда-то вверх. – Пожалуйста, кто-нибудь!
А громко получилось. Могу ведь, если захочу. Бывает же ирония: я всегда считала крик самым что ни на есть человеческим проявлением эмоций и старалась держаться подальше, когда у матушки случался срыв, чтобы уберечь свои чувствительные уши.
На деле же получается, что талант орать перешел ко мне по наследству. Спасибо, любимая матушка, но лучше бы ты поделилась клыками или хотя бы рослой фигурой.
И снова мои привыкшие к темноте глаза замечают ту же тень, но на этот раз она оказывается уже слева.
Ноги у тени есть.
И руки тоже, и как раз сейчас в одной из них зажато что-то узкое и длинное, поразительно смахивающее на стилет.
Можете считать меня параноиком, но за долю секунды я успеваю приокрутить перед внутренним взором все эти непонятные и неслучайные «случайные» совпадения: шорох, тень, толчок, снова тень, но на этот раз ножом. Кому-то очень не терпится отправить меня на тот свет?
Вопросы «зачем?», «почему?» и «за что?» я отшвыриваю, как лишние. Выкарабкаюсь – тогда и пораскину над ними мозгами. А сейчас самое время что-то предпринять, иначе я красиво пораскину мозгами на полу под лестницей. И на этот раз – никаких метафор, потому что лететь мне отсюда целых… в общем, долго.
Я снова кричу, и так громко, что эхо поднимается под потолок и посыпает мою голову каменной крошкой. Как будто я и так мало страдаю, чтобы перчить меня, словно утку.
Не представляете, какой скрытый потенциал раскрывает в нас потребность выжить любой ценой. Если бы матушка могла слышать меня сейчас, она бы больше никогда не посмела сказать, что я – подкидыш, которым подменили ее славного, обещанного знамениями мальчика. Потому что в искусстве ора я только что ее обошла.
Упреки матушки, кстати, вспоминаются очень вовремя. Потому что вместе с ними приходят обида, злость и желание доказать всей семье, что я и есть тот самый наследник. Только женского пола. И пусть страшненький, как непрощенный грех, но ведь и знамения могут барахлить?
Может быть, если бы меня пореже называли «пустышкой» и «выкормышем», я бы не выросла тем, кем выросла: циничной девчонкой без стыда и совести. Уже за одно это родители заслужили крупицу моей любви. Будь я мягкотелой, как Тэона – сейчас бы уже валялась где-то внизу со свернутой шеей. А так, выросла способным укорениться где-угодно сорняком, с наивысшей степенью приспосабливаемости.
Перефразируя известную поговорку, меня-то как раз легче прокормит, чем убить.
— Йоэль? – раздается откуда-то сверху звонкой голос одной из девчонок эрд’Аргаван.
Хвала Взошедшим!
Но, как в третьесортном авантюрном романе, радость моя слишком поспешна.
Мой убийца идет ва-банк.
— Йоэль, зачем ты туда забралась? – кричит мелкая эрд’Аргаван, и мне хочется выть от ее непроходимой тупости.
«Да вот, - мысленно зло всплескиваю руками, - дай, думаю, свалюсь с лестницы, посчитаю ребрами ступеньки, сломаю пару костей, да и грохнуть башкой вниз. Вдруг из этого получится что-то хорошее?!»
Убийца все ближе. Я не вижу его, но готова поклясться, что слышу дыхание в правое ухо.
— Меня уби…!
Я при всем желании не успела бы закончить, потому что убийца пускает нож в дело.
Смутно догадываюсь, что собирается перерезать мне горло, но сегодня впервые в жизни удача на моей стороне. Удар получается смазанным, неприятным, но не смертельным. Тонкий кончик лезвия почти безболезненно вспарывает правую щеку.
Я почти слышу звук рвущейся кожи.
Моей кожи.
Моего лица!
Как будто мало мне уродиться бледной страшной бабочкой «Мертвая голова».
И на этом, кажется, исчерпан весь мой жизненный запас везения. Руке убийцы дважды не удается отправить меня на тот свет, но зато теперь я наверняка умру от потери крови. Через минуту – максимум.
Но минута – это целое ого-то! С целой минутой я еще потрепыхаюсь, потому что, продолжая болтаться немощной соплей, ничем себе не помогу. Но если разожму пальцы, смогу кулем свалиться прямиком вниз. То бишь – в шахту лестницы. По моим очень приблизительным подсчетам, шансы выжить, мягко говоря, так себе. Если все сложится: упаду на бок, не разобью ни обо что голову, если звезды вдруг встанут в нужное положение. И вообще если Взошедшим будет угодно вспомнить, что они уже и так достаточно надо мной издевались, и самое время поиметь хотя бы какое-то уважение к моим попыткам выжить!
Но я уже давно не рассчитываю ни на богов, ни на людей.
Только на свой собственный ум и интуицию. И именно она сейчас в три горла орет, что пора решаться – либо испытать удачу, либо спокойно подождать, пока убийца замахнется еще раз. Теперь уж точно не промахнувшись.