Меня охватывает ужас: ведь если корабль уплывет без меня, мне конец. Я навсегда останусь в этом ужасном городе, среди рвущихся снарядов, пустых портовых складов и голодных людей, охотящихся на крыс.
Я бегу в порт, откуда дует пропитанный гарью ветер. В ноздрях стоит запах дыма и гниющих под завалами трупов.
На открытом пространстве, у стены я вижу людей. Они стоят друг против друга: одни — под самой стеной, на солнце, со связанными руками и черными повязками на глазах, другие — посреди площади, с поднятыми автоматами. Раздается треск. Люди убивают людей. Они уходят, оставив трупы в пыли. Мгновенно слетаются тучи огромных синих мух.
Меня мучает жажда, и я осторожно приближаюсь к ручейку текущей по площади крови. Пью. На противоположном конце площади из выщербленного под стеной отверстия вылезает старая крыса с темно-оливковой шерстью на брюхе. Это самка. Она беспокойно осматривается вокруг и бежит к лежащим под стеной трупам. Начинает рвать зубами кожу, вырывает свежее, пропитанное кровью мясо. За стеной раздается шум. На площадь сыплются щепки, камни, куски кирпича и штукатурки. Самка поспешно отступает обратно в нору.
Я убегаю. Я возвращаюсь в порт. Ветер стих. Я долго плутаю по безлюдным улочкам, стараясь не попасть под летящие отовсюду водосточные трубы и куски стен. На одной из улиц, внутри не догоревшего ещё автомобиля я вижу наполовину обугленного человека, который смотрит прямо на меня остекленевшим взглядом. Неподалеку опять начинается канонада.
До порта я добираюсь уже в сумерках. Мой корабль все ещё стоит у причала. Я с ужасом замечаю, что поднятый трап находится слишком высоко и мне не удастся допрыгнуть до него. Меня охватывает отчаяние. Я мечусь по причалу вдоль корабля в поисках хоть какой-то дороги, хоть какого-то пути наверх. Есть! Тяжелые швартовочные тросы соединяют высокие, темнеющие на фоне неба борта со вбитыми в берег гранитными тумбами.
Тросы то натягиваются, то провисают, тихонько скрипя. Это волны тщетно пытаются сдвинуть корабль с места, отпихнуть его от берега.
Я взбираюсь на гранитную тумбу и оттуда прыгаю прямо на трос, который несколько толще в диаметре, чем мое тело. Я обвиваю хвостом трос и, стараясь не потерять равновесие, продвигаюсь вперед и слегка вверх. Подо мной поблескивает черная поверхность воды. Слышен плеск выпрыгивающих вверх рыб, которые ловят низко летающих над поверхностью насекомых. Если я упаду, то неминуемо утону или буду съеден хищными рыбами.
Трос дрожит, и его подергивания становятся все более ощутимы. Я вцепляюсь коготками в спирально закрученные волокна и всем брюхом прижимаюсь ко все более круто уходящему вверх тросу.
Я ровно на полпути. Именно здесь подергивания каната наиболее опасны, а его натяжение и провисание чувствуются сильнее всего. В какое-то мгновение мне вдруг кажется, что я вот-вот потеряю равновесие и полечу вниз.
Я продвигаюсь вперед медленно, тем более что теперь трос идет уже почти отвесно вверх.
На палубе слышится шум голосов.
Черный силуэт корабля все приближается и приближается по мере моего продвижения вверх, и наконец он закрывает весь горизонт перед моими глазами.
Я ползу вверх, помогая себе хвостом и зубами, обхватываю трос лапками, не обращая внимания на то, что стальные иголки калечат мне брюхо. Я уже близок к цели. Рядом пролетает ночная птица. Некоторое время она кружит прямо надо мной. Я застываю неподвижно. Сейчас я для неё — легкая, беспомощная добыча. Птица улетает. Я напрягаю все мышцы. Мои коготки скользят по металлической поверхности. Еще чуть-чуть, и моя мордочка уже касается холодной поверхности борта корабля. Толстый кот, развалившийся на палубе, равнодушно мяукает.
Теплым погожим вечером я снова схожу на берег, воспользовавшись опущенным трапом.
Стрельба прекратилась, в городе темно и тихо, как будто люди совсем покинули его. Но это иллюзия — люди прячутся, они здесь, я чувствую их присутствие. Огромная сияющая луна освещает мертвые улицы.
На этот раз я направляюсь в другую сторону и стараюсь получше запомнить все вокруг, чтобы легче было вернуться обратно на корабль. Несколько раз я встречаю людей. Они тихо крадутся в темноте вдоль стен домов. В этом мраке они не могут меня увидеть.
В окнах за тяжелыми шторами горит тусклый свет.
Я сворачиваю в узкую улочку — проход между серыми стенами. Здесь, в подворотне, свет сильнее пробивается сквозь занавески: Я протискиваюсь в дом. На устланном ковром полу сидит, сжавшись в комочек, человек. Над ним клетка из деревянных прутьев, а в ней большая птица — отощавшая курица. Рядом с клеткой стоят глиняные кувшины. Человек что-то монотонно бормочет, мурлычет, раскачивается из стороны в сторону. Я пробираюсь дальше вдоль стены, стараясь держаться в тени.