Незнакомка (тихо, с ужасом): И никогда не найдут?
Учитель: Никогда.
Незнакомка: Почему?
Учитель: Потому что никто не может перелететь с одной звезды на другую. Потому что ни одна звезда никогда не отклоняется со своего пути.
Незнакомка: Какая жалость! Как все это грустно.
Учитель: Немного грустно. Но зато красиво. По крайней мере, знаешь, что ты не один под этими бесконечными небесами, что где-то, в другом мире, в другом созвездии… на Большой Медведице, или на Полярной звезде, или на Веге…
Незнакомка: Или на вашей безымянной звезде.
Учитель: Да… Или на моей безымянной звезде… Это смешное приключение, которое зовется нашей жизнью, повторяется вновь — под таким же небом, но с другой судьбой. Может быть, там все, что здесь тяжело и тесно, там легче, все, что здесь темно и неясно, там прозрачно и залито светом. Все, что мы здесь не можем довести и до половины — все наши искренние порывы и несбывшиеся мечты — все то, что мы хотели бы осмелиться сделать, но не осмелились, хотели бы любить, но не полюбили, все-все там осуществимо, просто и легко.
Незнакомка: Вы думаете… думаете, что там тоже есть люди?.. Такие же, как мы?
Учитель: Люди — не знаю. Как мы — не думаю. Но, может быть, существа более легкие… более светлые… более воздушные… (Другим тоном, глядя на НЕЗНАКОМКУ.) Когда я увидел вас сегодня, войдя туда — в этот грязный вокзал — когда я увидел вас, светлую, сияющую, хрупкую… я на мгновение поверил, что вы пришли из другого мира.
Незнакомка: Может быть, я, действительно, пришла из другого мира.
Учитель: Нет… нет…
Незнакомка: Откуда вы знаете?
Учитель: Ни одна звезда никогда не отклоняется… не останавливается на своем пути.
Незнакомка: А я звезда, которая остановилась.
Подходит к УЧИТЕЛЮ совсем близко. Обнимает его. Долгий-долгий поцелуй. Наконец, они разжимают объятия и в молчании смотрят друг на друга.
Учитель: Как вас зовут?
Незнакомка: Мона.
Учитель: Мона! Какое красивое имя! Словно название звезды….(Осененный внезапной догадкой.) Но ведь это и есть название звезды — Алькор и… Мона.
ЗАНАВЕС
Третий акт
Утро следующего дня, декорации те же. Нельзя сказать, будто что-нибудь изменилось, однако при свете кажется, что это совсем другой дом. Обстановка по-прежнему скромная, но теперь сквозь распахнутое окно виден садик перед домом — обычный провинциальный садик, который вчера вечером был не различим, а сейчас словно заливает светом всю комнату.
УЧИТЕЛЬ, МОНА
Сцена пуста. Левая, ведущая в ванную, дверь открыта. Снаружи, со двора, слышен голос поющей Моны. Не нужно стараться петь хорошо и тем более не нужно петь какой-нибудь романс целиком. Одной-двух строчек из любой песенки, иногда прерываемой детским смехом, будет достаточно (можно даже напевать их, слегка фальшивя). Слева быстро входит перепуганный Учитель. Он без пиджака, рукава рубашки закатаны до локтей. В руках у него полотенце, которым он только что вытирал лицо.
Учитель (подбегая к окну): Мона! Мона!
Мона (снаружи): Да-а-а!
Учитель: Ради всего святого, не пой!
Мона: Почему? Тебе не нравится?
Учитель: Да нет, но тебя увидят… Тебя услышат через дорогу, у Кирою.
Мона: Знаю. Кирою из налогового управления. (Смеется.)
Учитель: Мона!
Мона: И Атанасиу. Дом с забором. И Ласку — три окна на улицу. (Смеется заливисто, по-детски.)
Учитель: Мона, не смейся. Не смейся, тебя услышат…
Мона: Ну и пусть.
Учитель: Мона, будь умницей. Ну пойми… Иди в дом.
Мона: Сейчас… Сейчас… (Опять напевает.)
Учитель (в отчаянии отходит от окна. Продолжая механически вытирать лицо полотенцем, бормочет себе под нос): Я пропал. Что тут говорить. Пропал. Меня выгонят. Лишат права преподавать. (И, словно ужаленный этой мыслью, он опять перешивается через подоконник и кричит.) Мона!
Мона (входит справа. Она все в том же белом вечернем платье. В руках целая охапка полевых цветов из садика): Не кричи — тебя услышат.