С горечью Сириус осознавал, что все это к лучшему, ведь именно благодаря такому стечению обстоятельств сейчас у Марлин есть весомый шанс на счастливую жизнь. Она не будет истязать себя болью и преданным ожиданием живого мертвеца, что томится в Азкабане. Но чертово эгоистичное нутро так сильно желает эту девушку, что представлять ее в объятиях чужого мужчины становится практически невыносимо и так больно, что хочется завыть.
Зачем ему гребанные дементоры, что высасывают радость и все человеческое, что в нем осталось, оставляя после своих поцелуев лишь разруху и хаос с привкусом отчаяния? Зачем, если он и без их помощи способен так надругаться над собой, стоит лишь подумать о Марлин, о Сохатом, который гниет в могиле, о Гарри, который живет с ненормальными маглами, когда у него могла быть любящая семья и все, чего только пожелает детское сердце.
Сириус с силой зажмурился и опустил взгляд на бушующие просторы Северного моря. Его воды с неистовством били о неприступные стены тюрьмы, словно пробивали дыру, являющуюся путем к томительной и такой желанной свободе. Море постоянно было в ярости и билось в агонии, оно напоминало Блэку его самого и ту смесь гнева и отчаяния, что не отпускали его ни на минуту. Он был пленником не Азкабана, а собственного рассудка, и чтобы хоть немного его сохранить, мужчина превращался в черного огромного пса и благодарил всех богов, что смог однажды стать анимагом.
Богов.
Он усмехнулся. Боги, если они здесь и были, то давно покинули это место. Здесь дурно пахнет смертью, болью, отчаянием и безысходностью. Это место стремительно гниет вместе с врастающими в стены обитателями. Попадая сюда, назад никто не возвращается. Здесь люди теряют свои личности, разум и себя самих.
«Нас похоронили заживо», крутилось в голове Сириуса ежедневно. Похоронили и оставили медленно задыхаться и терять силы. Мы — трупы, мы — еще пока живые мертвецы, мы — тени. Нас больше нет.
В ту ночь Сириусу снился Хогвартс, хохочущий Сохатый и улыбающаяся Марлин. Джеймс пил Огден прямо из честно выигранного кубка школы, янтарная жидкость текла по его подбородку, а он даже не морщился. Его глаза блестели счастьем и азартом. Марлин уютно жалась под бок Сириуса и хихикала ему на ухо, обжигая своим дыханием. Ему снилось, что он живой, но, широко распахнув глаза, с облегчением проснулся мертвым.
Иногда случалось так, что министр привозил заключенным газеты. Блэк так и не мог понять, что это было: жест доброй воли или насмешка, однако всегда жадно впитывал информацию о внешнем мире — недоступном мире за стеной.
Интересного, впрочем как и всегда, было мало, однако его цепкий взгляд зацепился за фотографию многочисленного рыжего семейства Уизли на отдыхе в Египте. На плече невысокого веснушчатого мальчишки восседала любопытная крыса, и что, вы спросите, в этом особенного? Но Сириус вот уже несколько минут гипнотизировал ее взглядом, рассматривая отсутствие одного пальца — того самого, который трусливый крысеныш Хвост отрубил себе, инсценировав собственную смерть. И тогда мужчина вновь испытал ту ярость, которая обуревала его первое время заточения в этой холодной и сырой камере. Он стал бесконечно долго разбивать кулаки о каменную стену, пока не почувствовал, как липкая кровь течет по пальцам и капает на сырой пол.
Потеряв всякую надежду на месть, Сириус вновь обрел ее сейчас — спустя долгие двенадцать лет. Коктейль из решимости и гнева забурлил в его заблудшей душе с неистовой силой, и по прошествии мучительных часов раздумий план действий озарил мужчину.
Никому еще не удавалось бежать из Азкабана, но Сириус, имея колоссальное преимущество, понимал, что терять ему нечего. Больше нечего. Что терять человеку, у которого и так нет ничего?
От недоедания и бессилия Блэк значительно похудел, поэтому, обратившись в пса, практически без труда пролез сквозь железные прутья решетчатой двери и незамеченным для дементоров смог выбраться на свободу. Ему предстоял тяжелый путь через буйное Северное море, и порой казалось, что сил плыть больше нет, проще уйти ко дну, но ненависть и желание отомстить были сильнее любой усталости. Сдаваться — никогда не было в принципах этого человека. Внезапно прежний Сириус Блэк, пусть и сломленный, вырвался наружу, продолжая бороться, несмотря ни на что.
Долгие месяцы скитаний и укрытий не были той долгожданной свободой, о которой он грезил двенадцать лет, но у него была цель, которая оправдывала любые средства. Казалось, что нет счастливее Сириуса в те моменты, когда он встретил Лунатика и Гарри — живых и невредимых. Когда они поверили ему.
Гарри… Так чертовски похожий на своего отца. Лунатик… Все такой же, только совсем одинокий и осунувшийся. Но они были рядом, и они были готовы бороться за правду вместе. Сириус больше не один и никогда отныне не будет один. Рано или поздно все закончится.
От Ремуса он узнал, что Марлин не замужем, живет на окраине Лондона и работает в Мунго, как и всегда хотела. Они не виделись уже столько лет, но Сириус испытывал непреодолимое желание увидеть ее, смешанное со страхом, что она верит во все эти бредни, которые злые языки пишут в Пророке.
Изнывая от желания и страха, Сириус стоял на пороге ее небольшого дома, прячась от воинственного дождя и порывистого ветра. Впервые он нерешительно мялся и считал свою затею глупой, но в ту самую минуту, когда он было собирался уйти, дверь распахнулась, и на него со смесью ужаса, непонимания и чего-то еще смотрели родные голубые глаза.
Казалось, за эти годы она совсем не изменилась. В свои тридцать четыре Марлин выглядела, словно та девчонка, которую он прекрасно помнил. Такая же живая и искрящаяся жизнью. Она же видела перед собой заметно постаревшего, исхудавшего и осунувшегося мужчину. Казалось, что за эти годы он постарел лет на тридцать, но на таком, казалось бы, чужом лице невозможно было не узнать до боли любимые и знакомые черты.