И все же Тим не обрадовался. До болезни ему казалось, что стоит лишь обратиться к медицинской братии, и гений американской передовой науки вернет ему неотъемлемое право на здоровье. По крайней мере, считал он, найдется хотя бы один врач, один узкий специалист, который утешит, направит и распишет план действий. Однако поиски чудо-специалиста давно прекратились. Чудо-специалист умер, чудо-специалист — это сам Господь, чудо-специалист — плод отчаявшегося разума, которому нужно хоть во что-то верить. Тим устал искать, устал раз за разом переживать крушение надежд. Уповать на неизвестного гения он больше себе не позволит.
Да и на кой черт, в конце концов, сдался этот гений? Ведь он, Тим, не умирает? Он ведь победит свою непонятную болезнь? Так пошел он лесом, ваш гений, вместе со своими разгадками и рецептами. Тим еще поборется, у него еще остался порох в пороховницах!
Битых полчаса Багдасарян разглагольствовал о новейших достижениях томографии. Рассказывал о радиоизотопах, о сглаживании и атомных магнитометрах. Со времен последнего обследования Тима наука, по его словам, успела шагнуть далеко вперед, появились технологии, позволяющие получить четкий снимок мозга in situ[2].
— Иными словами, — заявил доктор восторженно, — отпадает необходимость в обездвиживании! Теперь мы можем сделать томографию прямо во время вашей прогулки, в движении, в момент изменения сигналов. Для неврологии это огромный прорыв. Никто и представить себе не мог, что такие возможности появятся уже сейчас, а не через пятьдесят-шестьдесят лет. Некоторые вообще не верили, что мы к этому придем. Однако мы пришли. Теперь вас не придется запихивать в томограф, чтобы увидеть, какие процессы происходят в мозге.
Тим, к своему ужасу, почувствовал, как шевельнулась глубоко внутри похороненная надежда.
— И какой мне от этого толк?
— Толк?
— Что мне с того? Мне поставят диагноз? Выпишут лекарство?
— Ну-у… — протянул доктор, — лекарство-то вряд ли. Это просто метод, инструмент, но гораздо более точный, чем все наши прежние…
— Не интересует.
— Не интересует? — опешила Джейн.
Она перегнулась вперед с заднего сиденья, и Тим посмотрел ей в глаза.
— Зачем мне измываться над собой, Джейни?
— Почему измываться?
— Изводить себя напрасными надеждами, а в итоге — очередное разочарование.
— Откуда ты знаешь, если даже не пробовал?
— Ты ведь слышала. Лекарства нет, диагноза тоже.
— И все-таки, Тим, определенная перспектива просматривается, — возразил Багдасарян.
Тим перехватил его взгляд в тусклом свете потолочного фонаря.
— Я помню, как отчаянно вы боролись за идентификацию своего состояния, — начал доктор. — Помню, как впадали в депрессию от отсутствия данных, способных освободить вас — это ваши собственные слова, они врезались мне в память — освободить от подозрений в психическом расстройстве. Вы и слушать не хотите, когда говорят, будто у вас что-то с головой. Вам важно, чтобы ваши приступы официально признали соматическим нарушением, от которого медицина уже не сможет отмахнуться. Без официального признания болезнь не будет считаться «настоящей». И теперь у нас появились способы его добиться. Возможно. Неужели не хочется доказать наконец миру, что ваш уникальный недуг есть именно органическое заболевание, а не мания, не психоз, которых вы, Тим, — и это вполне естественно и объяснимо — склонны стыдиться? Неужели это не станет для вас пусть скромным, но шагом вперед?
Багдасарян умел убеждать. Тим буквально почувствовал, как его затягивает.
— И что от меня требуется?
Как следовало из объяснений доктора, прибор можно изготовить только в виде прототипа, на заказ. Что, конечно, обойдется недешево. Тут ничего не поделать, случай уникальный, готовых аналогов не существует. Не страшно, заверил Тим, деньги не проблема. У Багдасаряна уже имелись на примете две частные фирмы, занимающиеся медицинским оборудованием, которым под силу сконструировать требуемое устройство — подобие шлема с датчиками. Этот шлем будет делать что-то вроде моментальных снимков мозга — до хождения, во время и после. И уже по ним появится возможность восстановить полную картину происходящего в мозге во время типичного приступа.