Пока мэтр Ник излагал свою историю, его слушали, не перебивая. Теперь, высказав все, что счел нужным, он встал с кресла, подошел к дверям, выходившим на веранду, и стал смотреть на проплывавшие вверх и вниз по реке суда.
Погруженный в свои мысли, де Водрель молчал. Его дочь тоже глубоко задумалась. Не оставалось никаких сомнений, что эти деньги, столь таинственным образом врученные мэтру Нику, уже употреблялись на нужды национального дела, как не оставалось сомнений и в том, что они имели то же самое предназначение и теперь, в связи с близящимся восстанием. А поскольку присланы они были в тот же день, когда таинственный «Сын Свободы» созвал на виллу «Монкальм» самых близких друзей де Водреля, то здесь имело место, по меньшей мере, удивительное совпадение!
Беседа вскоре возобновилась — да и как могло быть иначе при великой словоохотливости мэтра Ника? Он заговорил с де Водрелем о том, что ему было хорошо известно, — о политической ситуации, особенно в Нижней Канаде. И рассказывал он об этом с крайней сдержанностью в оценках, не будучи склонен — как он не переставал повторять — вмешиваться в то, что его никак не касалось. Говорил же он об этом лишь затем, чтобы призвать де Водреля к осторожности, ибо сейчас наверняка во всех приходах графства Монреаль надзор полицейских агентов усилился.
В связи с этим мэтр Ник даже сказал:
— Власти особенно опасаются, как бы сейчас не явился какой-нибудь лидер, способный возглавить народное движение, и как бы таким лидером не стал знаменитый Жан Безымянный!
При последних словах Клара порывисто поднялась и, подойдя к открытому окну, выходившему в парк, облокотилась о подоконник.
— Разве вы знаете этого отважного агитатора, дорогой Ник? — спросил де Водрель.
— Нет, я его не знаю, — ответил нотариус, — никогда его не видел и даже ни разу не встречал никого, кто был бы с ним знаком! Но он существует, на этот счет нет никаких сомнений!.. Я живо представляю его себе молодым человеком высокого роста, с благородными чертами лица, приятным голосом — если только это не какой-нибудь патриарх, стоящий на пороге старости, весь в морщинах и потрепанный жизнью! С такими людьми никогда не знаешь, чего ожидать!
— Кто бы он ни был, — ответил де Водрель, — дай Бог, чтобы ему скорее пришла мысль нас возглавить, и мы пойдем за ним туда, куда он нас поведет!..
— Ах, господин де Водрель, очень может быть, что это произойдет совсем скоро! — воскликнул мэтр Ник.
— Вы так думаете? — откликнулась Клара, быстро вернувшись на середину гостиной.
— Думаю, мадемуазель Клара... или... пожалуй, ничего я не думаю! Так будет благоразумнее!
— Нет, нет, — настаивала девушка. — Говорите, говорите, пожалуйста! Что вам известно?
— Лишь то, что известно, несомненно, и другим, — ответил мэтр Ник, — что Жан Безымянный снова объявился в графстве Монреаль. По крайне мере ходят слухи... к сожалению...
— К сожалению? — переспросила Клара.
— Да, потому что если это так, то, боюсь, нашему герою не удастся уйти от полиции. Вот и сегодня, проезжая через остров Монреаль, я повстречался с ищейками, которых полицеймейстер Джильберт Аргал пустил по следу Жана Безымянного, и среди них — главу фирмы «Рип и Ко»...
— Как? Рипа?
— Его самого, — ответил нотариус. — Он человек ловкий и к тому же прельстился, должно быть, большим вознаграждением. Если ему удастся схватить Жана Безымянного, суд над этим молодым человеком — а он все же, очевидно, молод! — суд над ним неизбежен и в национальной партии будет одной жертвой больше!
Несмотря на все свое самообладание, Клара внезапно побледнела и закрыла глаза. Она едва совладала со своим сильно забившимся сердцем. Де Водрель в задумчивости ходил взад и вперед по гостиной.
Мэтр Ник, желая загладить тяжелое впечатление от его последних слов, добавил:
— Во всяком случае, он не из робкого десятка, этот Жан Безымянный!.. До сих пор ему удавалось уйти от самых тщательных розысков. Ну а если его слишком уж прижмут, любой дом в графстве приютит его, все двери откроются перед ним — даже дверь конторы мэтра Ника, если этот человек придет и попросит убежища... несмотря на то, что мэтр Ник никоим образом не желает вмешиваться в политику!
С этими словами нотариус распрощался с де Водрелями. Ему надо было спешить, если он хотел возвратиться в Монреаль к обеденному часу — этому неизменному и всегда вожделенному часу, когда он совершал один из важнейших ритуалов своего существования.
Де Водрель хотел распорядиться запрячь лошадей, чтобы мэтра Ника отвезли в Лаваль. Но тот, будучи человеком осторожным, отказался. Будет лучше, если никто не узнает о его визите на виллу «Монкальм». У него, слава Богу, крепкие ноги, и лишняя миля не затруднит одного из лучших ходоков канадских нотариальных учреждений. И потом, разве в его жилах не течет кровь Сагаморов, разве он не потомок тех выносливых индейских племен, воины которых могли целыми месяцами идти тропой войны?
Короче говоря, мэтр Ник кликнул Лионеля, который, конечно же, гонялся по аллеям парка за священным сонмом муз, и они, поднимаясь вверх вдоль левого берега реки Св. Лаврентия, пошли назад к Лавалю.
Прошагав три четверти часа, они подошли к пристани как раз в ту минуту, когда из прибывшего «ботика» на нее сходили Винсент Годж, Клерк и Фарран, направляясь на виллу «Монкальм». Когда они поравнялись с нотариусом, то поприветствовали его неизменным и радушным «здравствуйте, мэтр Ник!». Наконец, снова, переправившись через реку и проделав обратный путь в наемной карете, нотариус возвратился в свой дом на рыночной площади Бон-Секур — как раз в тот момент, когда старая служанка, миссис Долли, ставила на стол дымящуюся миску с супом.
Мэтр Ник, напевая себе под нос:
сразу уселся в большое кресло, а Лионель занял свое место напротив.
— Не беда, — шутливо заметил нотариус, — если во время еды у тебя в глотке застрянет несколько стихов, главное — смотри не подавись костями!
Глава V
НЕЗНАКОМЕЦ
Когда Винсент Годж, Уильям Клерк и Андре Фарран прибыли на виллу, их встретил сам де Водрель.
Клара поднялась к себе в комнату. Через выходящее в парк окно она окидывала взором поля, окаймленные далеко на горизонте цепью Лаврентийских гор[111]. Мысли о таинственном незнакомце, о котором ей только что так живо напомнили, поглощали ее целиком. Значит, он появился в округе. Его усиленно разыскивают на острове Монреаль... Чтобы получить приют на острове Иисуса, ему было бы достаточно переправиться через рукав реки! Но захочет ли он просить убежища на вилле «Монкальм»? Что у него есть здесь друзья, готовые принять его, — в этом он может не сомневаться. Но ведь укрыться в доме де Водреля, председателя одного из комитетов сторонников реформ, означает подвергнуть себя еще большей опасности. А что если вилла под особым наблюдением? Несомненно, так! И все же у Клары было предчувствие, что Жан Безымянный явится сюда, хотя бы на один день, хотя бы на час! Разволновавшись и желая побыть одна, девушка ушла из гостиной, прежде чем туда вошли друзья де Водреля.
Уильям Клерк и Андре Фарран — оба почти ровесники де Водреля — были в прошлом офицерами канадской милиции. Разжалованные после процесса 25 сентября, отправившего их братьев на эшафот, приговоренные сами к пожизненному заключению, они, как и де Водрель, получили свободу лишь благодаря амнистии. Сторонники национального освобождения видели в них обоих людей действия, которые только и ждут возможности с риском для жизни принять участие в новом вооруженном восстании. Это были сильные, энергичные мужчины, способные переносить лишения и усталость, ставшие привычными для них во время охотничьих сезонов в лесах и на равнинах графства Труа-Ривьер[112] где у них были большие владения.
111
Лаврентийские горы, Лаврентийская возвышенность — возвышенность на северо-востоке Северной Америки и Канады.