— Что вы думаете об этой стихотворной чепухе, сударь? — спросил мэтр Ник у попутчика.
— Я думаю, сударь, — ответил тот, — что ваш юный клерк наделен недюжинным даром воображения, и мне любопытно узнать, с чем еще он может сравнить свой блуждающий огонь.
— Так продолжай, Лионель!
Лионель слегка зарделся, услыхав похвалу молодого человека, и уже более звучно прочел:
— Бррр! — мэтра Ника передернуло.
— Браво, юный поэт! — воскликнул попутчик.
— Да, недурно, недурно! — добавил мэтр Ник. — И откуда, черт возьми, Лионель, ты все это берешь!.. Это конец, я полагаю?
— Нет, мэтр Ник, — ответил Лионель и еще более звонким голосом продекламировал:
— Ага, вот и девушки! — вскричал мэтр Ник. — Я бы очень удивился, если бы в эти анакреоновы[95] созвучия не было подпущено немного любви! Что ж, оно и понятно в его возрасте! Как вы думаете, сударь?
— Ну разумеется, — ответил попутчик, — и я думаю, что...
Но молодой человек не договорил, завидев вдруг группу людей, стоявших у обочины дороги. Один из них сделал вознице знак остановиться.
Том придержал лошадей, люди приблизились к карете.
— Это, кажется, господин Ник? — сказал один из субъектов, вежливо приподняв шляпу.
— А, господин Рип! — ответил нотариус, а про себя добавил: «Черт возьми! Надо быть начеку!»
К счастью, ни мэтр Ник, ни его клерк, ни Том не заметили, как изменился в лице незнакомец, когда было произнесено имя Рипа. Он внезапно побледнел, но не от страха, а от ярости. У него явно возникло желание броситься на этого человека. Однако он отвернулся и усилием воли взял себя в руки.
— Так вы едете в Лаваль, господин нотариус? — снова заговорил Рип.
— Как видите, господин Рип. У меня там дела, мне придется потратить на них несколько часов. Но я рассчитываю сегодня же вечером возвратиться в Монреаль.
— Понятно.
— А что вы здесь делаете со своими людьми? — спросил мэтр Ник. — Как всегда, в засаде, по заданию правительства? Вы уже столько изловили этих злодеев! Но увы! Сколько их ни хватай, они плодятся, как кролики! Воистину уж лучше бы им всем сделаться честными людьми!
— Ваша правда, господин Ник, но у них нет к этому призвания!
— Призвания! Вы шутник, господин Рип! Уж не напали ли вы на след какого-нибудь преступника?
— Для кого — преступника, для кого — героя, — ответил Рип. — Все зависит от точки зрения!
— Что вы хотите этим сказать?
— Что есть сведения о нахождении на острове знаменитого Жана Безымянного...
— Ах, этого знаменитого Жана Безымянного! Надо же! Патриоты возвели его в герои, и, говорят, не без оснований! Но, как видно, Ее Величество придерживается иного мнения, раз полицеймейстер Джильберт Аргал пустил вас по его следу!
— Именно так, господин Ник!
— И вы говорите, что этого таинственного мятежника видели на острове Монреаль?
— По крайней мере, так утверждают, — ответил Рип, — хотя я начинаю сомневаться в этом!
— О, если он здесь и был, то, должно быть, уже уехал, — возразил мэтр Ник, — а если он еще здесь, то пробудет недолго! Жана Безымянного не так-то легко схватить!
— Совсем как блуждающий огонь, — вставил вдруг пассажир, обращаясь к юному клерку.
— Ах, как удачно! Очень удачно! — воскликнул мэтр Ник. — Можешь раскланяться, Лионель. Да, кстати, господин Рип, если случайно вам встретится по пути блуждающий огонь, постарайтесь схватить его за шкирку и доставить к моему клерку. Блуждающему пламени будет приятно услышать, как его превозносит наш ученик Аполлона!
— Я непременно сделал бы это, — подхватил Рип, — если бы нам не надо было срочно вернуться в Монреаль, где я жду новых указаний. — Затем, обернувшись к молодому человеку, он спросил:
— А этот господин вас сопровождает?..
— До Лаваля, — ответил незнакомец.
— Куда я очень тороплюсь, — добавил нотариус. — До свидания, господин Рип. Если невозможно пожелать вам удачи, поскольку арест Жана Безымянного был бы слишком большой потерей для патриотов, то я желаю вам, по крайней мере, доброго утра!..
— А я вам — удачной поездки, господин Ник!
Лошади снова тронулись в путь, и скоро Рип и его люди исчезли за поворотом дороги.
Спустя несколько минут нотариус обратился к своему попутчику, откинувшемуся на спинку сиденья в углу кареты:
— Да, надо надеяться, что Жан Безымянный так легко не дастся! Его уже давно ищут...
— И пусть ищут! — воскликнул Лионель. — Противный Рип потеряет на этом свою репутацию ловкого сыщика!
— Тсс, Лионель! Нас это не касается!
— Для этого Жана Безымянного, вероятно, привычное дело — рушить планы полиции? — спросил пассажир.
— Ваша правда, сударь. И если он даст себя схватить, то это будет большая потеря для франко-канадской стороны...
— Но у нее нет недостатка в активных деятелях, господин Ник, и на нем свет клином не сошелся!
— Все равно! — ответил нотариус. — Я слыхал, что это было бы весьма прискорбно. Впрочем, я, как и Лионель, не интересуюсь политикой, и самое лучшее — не говорить о ней вовсе.
— Однако, — переменил тему молодой человек, — нас прервали в тот момент, когда ваш юный клерк предавался поэтическому вдохновению...
— Но он уже выдохся, я полагаю?
— Нет, мэтр Ник, — ответил Лионель, благодарно улыбнувшись своему доброжелательному слушателю.
— Как, ты еще не иссяк? — воскликнул нотариус. — Ведь твой блуждающий огонь уже побывал сильфом[96], джинном, домовым, привидением, сияющей душой, миражем, молнией, болидом[97], лучом, флагом, болотным огнем, любовной искрой — разве этого недостаточно?.. Тут и впрямь впору задуматься, чем бы таким еще он мог быть?
— И мне любопытно было бы узнать это! — заметил пассажир.
— Тогда продолжай, Лионель, продолжай и заканчивай, если только этому перечню может быть конец!
Привыкший к шуткам мэтра Ника, Лионель ничуть не смутился и продолжил чтение:
— Печально! Печально! — прошептал нотариус.
— Ах, вот это славно! — воскликнул мэтр Ник. — Такая концовка мне по душе! Это можно даже напевать:
Что вы на это скажете, сударь?
— Честь и хвала юному поэту, — ответил попутчик, — я пожелаю ему получить премию на поэтическом конкурсе «Дружественной лиры». А пока благодаря его стихам мы провели вместе несколько приятных минут, и никогда еще поездка не казалась мне столь короткой!
Чрезвычайно польщенный Лионель просто упивался похвалами молодого человека. Да и мэтр Ник в глубине души был очень доволен и рад за своего клерка.