— Твоя правда, отрок, — помедлив, произнёс старик. — Горыни себя не жалели, да только они не первыми были и не последними, в горьком нашем сказе. А сюда я тебя привёл не для того, чтобы басни, да были друг другу пересказывать, а чтобы почуял ты. Что чувствуешь?
Ждан прислушался к себе и неожиданно понял, что камни-души из сундука будто тихонько поют что-то вроде колыбельной, от которой у него самого по телу разливались тепло и спокойствие. Когда он поделился с волхвом наблюдением, тот расплылся в довольной улыбке.
— Значит, вышло дело, — проговорил он, не переставая улыбаться.
— Что за дело, отче? — холодея спросил Ждан, начиная догадываться, что произошло.
— Яда в тебе много было, — пояснил волхв. — Сначала упыри тебя рвали, затем волкодлаки с мертвяками постарались. Когда тебя сюда привезли, уже целые куски мяса от костей отваливались. В чём только душа держалась? Вот я и решился… Это старый обряд — все умы в человеке пробудить, чтобы тело с Тьмой справилось.
— Умы? — не понял Ждан. — Сжалься, отче. От мыслей и так уже голова разрывается.
— Опять языком метёшь, как девка, — рассердился волхв. — Сгинуть захотел? Так ещё не поздно! А не хочешь, так помалкивай и слушай! Ну?! Чего замер?
— Помалкиваю, — пробормотал Ждан.
— Вот и ладно, — немного остыл волхв. — А теперь слушай. Досталось тебе больше других. В них тоже яда было достаточно, но ты, как на свет попал, заживо гнить начал. Обычно этими, вот камешками просто лечат — приложил к хворому месту, да жди, пока исцелится, всегда выходит, а с тобой не вышло. Тьма глубоко проникла, а убить не смогла. Вот и пришлось тело взрезать, да камни прямо в живую плоть вкладывать, чтобы жива по тебе побежала. Трудно было, я думал, что ты и не сдюжишь, а ты вот, стоишь, да глупыми словами разбрасываешься. Правда, пролежал ты без памяти без малого четыре седмицы, да ещё две встать не мог.
— То есть то, что мне плоть разрывают мне не снилось?
— Не снилось. Дюжину камней в тебя вложили, только тогда перестала тьма из тебя сочиться. Жива сильнее гнилых меток, только за всё платить надо…
— Чем платить?
— Жизнью своей. У людей простых почитай только два ума и работают всю жизнь — в голове, да в сердце… Живут они и горя не ведают, если что у них случится. Всё могут на недоли да божью немилость свалить, а у тебя теперь так не выйдет. У тебя теперь каждая косточка, каждый волосок Живой пронизан, и не два, а целая дюжина умов пробудилась…
— И что теперь будет? — холодея спросил Ждан. — Стану безумцем перехожим или в мудреца превращусь?
— Будешь глупости болтать, в корм для ворон превратишься, — нахмурился Твёрд. — Никто точно не знает, что теперь с тобой будет. Давным-давно со всяким воином могли такое содеять, да давно уже ни у кого не получалось. Мы с тобой первые, кто Живы коснулся, за много-много сотен годов. Я, пока ты ел да спал, все грамоты да книги перерыл, но ничего не нашёл.
— То есть, может, всё что угодно со мной содеяться?
— Всё что угодно могло с тобой содеяться и так, без моей помощи, а теперь боюсь, что биение силы в тебе, слишком уж лакомым для тьмы окажется. Раньше, когда ты за стены в горы уходил, надобно было осторожным быть, а теперь вдесятеро осторожности нужно.
— Да, к чему мне эти умы ваши? Что же в них такого?
— Умов в человеке много. Одни позволяют жизнь другим спасти, раны да болезни без трав и снадобий лечить, другие грядущее видеть, третьи зверей да птиц понимать…только об этом мало известно. Кто такими умениями владеет, не болтает, а кто болтает, долго не живёт. Вот и выходит, что туман, муть, как в весенней речке. Мы теперь с тобой связаны, отрок, крепко связаны общей тайной. Знаю, что не просил ты себе такой доли, да теперь ничего не поделаешь.
— А чего бояться, отче?
— А того, отрок, что там, где другие падут, ты на ногах останешься, отсюда от одних тебе зависть чёрная, а от других ненависть дикая. Чуть раскроешься перед народом, и не станет у тебя друзей вовсе, не станет соратников и товарищей, каждый во врага превратится. Смекаешь?
— Выходит, я теперь как настоящий богатырь буду: махнул рукой — пала улица, повёл бровью — переулочек упал. Так получается.
— Не выходит. Чтобы богатырём стать, мало силу иметь, надо уметь с ней управляться. А ты, пока, не то что с силой, со словами да мыслями управиться не можешь, всё жалуешься. А придёт нужда, так и вовсе потеряешься в думах да сомнениях. Так?
Ждан, наверное, уже в сотый раз за день только молча кивнул. Вот уж удружили, ничего не скажешь, спасли от смерти лютой! Земной поклон вам, мудрецы-кудесники! Хоть вой, да на стену лезь от радости.