– А сама как думаешь? У меня теперь аж два покупашки.
– Но я не хочу...
Алекс рассмеялся.
– И чем тебе наш Легкий не угодил?
– А что он со мной сделает? – до сих пор сипела. Знатно горло сорвала своими песнями.
– Продаст, – а какое еще ей можно найти применение? Хотя кто его знает, будущего голову.
А эта в бордель ну прямо совсем не хотела. Как будто там для нее что сильно изменится.
Снова сопли развесила.
– Да рано скулить. Еще, может, Приглядчик Легкого опередит. Тогда вообще все просто: раз и готово.
– Дядя?
Царевна схватила Алекса за руку. Цапалки у нее уже не такие гладкие.
– Это правда мой дядя? Из-за него я у вас оказалась?
Многие если и пытаются думать, то выходит медленно.
Но нет никакого смысла выгораживать Приглядчика.
Алекс затянулся, выпустил кольцо дыма. Сделал вид, что не слышал. Она ждала. Так, что даже не дышала.
– Ну да. Сначала предложил нам тебя, а потом все устроил. Ничего у кретина не вышло, одни проблемы поимел. Вот, решил все исправить. А ты мешать можешь.
Царевна зажмурилась.
– Ну, куда больше хочешь – в бордель или на погост?
Быстро башкой задергала.
– Отвечай!
Встрепенулась:
– В бордель.
– Ну вот, видишь. Каждая шлюха туда так и рвется. Но выбора у тебя нет... Глянем, кто первый. Мои ставят вовсю. А я вот не стал. Но вообще Приглядчика бы выбрал. У него интерес сильнее.
Царевна стала целовать руку. Вымазала слюнями, слезами да соплями.
– Что тебе надо?
– А если кто-нибудь предложит больше?
– Да ну? За настоящую царевну – и то столько не дадут.
– Ну, а вдруг?
– И кто же у нас такой щедрый?
– Дедушка...
Видно, девка совсем чокнулась. Алекс и отвечать ничего не стал.
– Пожалуйста... Можно я ему напишу? Всего раз? Ведь тебе это никак не помешает...
Алексу не было дела до того, кто ее купит. И почему бы и не пощекотать нервы старому кабану?
– Для них ты давно сдохла. Да и цена больше не десятка. Для твоего старика – тридцать.
Царевна аж засветилась. Алекс взял ее за подбородок. Был круглый, а теперь острый. Выглядела дерьмово.
С улицы зашли Тощий, Сухарь и Зуб. Двое – довольные.
– И как там наши купчишки?
– Отлично. Как нас увидели – обрадовались! – Зуб швырнул на стол кошель.
– Тощий, принеси-ка царевне бумагу и карандаш. Сказку писать будет.
Того шатало. Почернел, едва на ногах держался. Но стойкий, сучонок.
Кивнул, поспешил на поиски. Другие рядом уселись. Сухарь принялся тискать девку.
– А что за сказка?
– Старикану записулька. Тридцатку просить.
– Да ладно? Десятку-то зажал, сукин сын.
– Желание смертника? – рассмеялся Зуб.
– Типа того. Да и отчего бы старого не позабавить?
– А может, совесть его замучает, – издевался Сухарь.
– Чуть не забыл, – Зуб достал из–под полы бутылку. На дне плавала змея. – Вот, лавочник тебе послал.
Отравить, не иначе, вздумал.
– Вот сам и пей такое дерьмо. Я не буду. Тощий, захвати водку!
Тот вместо сестрицы теперь прислуживал.
– А ты бы стал кого-нибудь выкупать? – спросил Сухарь.
Алекс покачал головой.
– Что там наверху?
Зуб дул на красные кулаки – отогревал.
– Только и трепу, что про покойников. Про детей-то. Тех, что возле дома головы нашли. На пустом участке, где болото.
Царевна дернулась, шею вытянула, сморщилась. Что вдруг?
– Весь город туда сбежался. Вставляй пустые хаты – не хочу. Сироты, говорят. А еще легаша того дочь… забыл фамилию.
Зуб снова предложил Алексу змеиную настойку, а потом разлил себе и Сухарю. Тощий вернулся. Коряво держал подмышкой бутылку, а в руке – бумагу и карандаш. Что-нибудь, да уронит.