– К нам он тоже заходил, – очнулся Приглядчик. – Просил помощи и защиты. Говорит, оклеветали его конкуренты по политическим мотивам. И вещи погибших подбросили. Даже имена называет. Подозревает, что некий купец Демидов хочет его сжить со свету. Но доказательств, конечно, нет.
Легкий хмыкнул.
– Кстати, Петренко согласился его выслушать. У него взгляд свежий, горящий... Убийствами детей шокирован до дрожи. Долго они с Сиротиным говорили. Петренко очень впечатлен и уже пишет интервью с охотником на детей. Думаю, выпустим сразу после суда.
Стоило бы оценить его вклад, но Легкий, обычно щедрый на похвалу, до сих пор был зол.
– Красава! – вместо хозяина одобрил Пшено, подняв вверх большой палец, один из четырех на руке.
– А вот у головы нашего личные неприятности. Сегодня он получил письмо от своей возможной невестки и отнес прямо к Свиридову. Девка сообщила, что стала потаскухой, и потребовала у деда денег. И теперь уже все Свиридовы, включая ее мать, склоняются к мысли, что она сама приложила руку к своему похищению...
– И причем тут Одинцов?
– Если я правильно понял Ирину, он рассказал об этом всем, кому только мог, а потом явился в дом Свиридова и тоже публично озвучил ... ээээ... историю падения. Старик его выгнал.
– Хммм... И теперь они враги. Вот же странные люди. Находят причины на пустом месте, – Легкий задумался. Можно ли извлечь из распри пользу?
– Скучно им, вот и бесятся, – сказал Хвощ.
Остальные с ним согласились.
Из коридора послышались голоса. Легкий поморщился: их обладатели явно зашли не в гости.
– Здорово, – Алекс с двумя своими расселись на оставшихся пустых креслах. И Сенька тоже прошмыгнул за ними в кабинет, любопытный. – Легкий, ты будто на похоронах. Сиротина закопал?
– Ну да. Жалко же, видишь. Хотите сигары? Китайские.
– Да ну их. Лучше налей.
Выпили. Приглядчика уже начало развозить. Хилый он.
– Тощий, покажи свою бумажонку.
А этот теперь однорукий. Ну, не все же других увечить. Вот и Пшено увидел и аж светился от радости. Злопамятный.
Тощий встал, поднес измятый засаленный лист.
Его колотило. Да и вообще, по виду – еле живой. Морда мокрая, красная, вся в нарывах.
На месте Алекса человека точно следовало отправить к лекарке. Вот прямо сейчас.
Но не Легкого это дело – за чужими людьми смотреть.
– «До марта мы не будем печь булки» … – Легкий прочитал вслух и рассмеялся. Что еще за дерьмо?
– Это значит, что на дело до весны не пойдут, – хрипло сказал Тощий.
– «Но потом испечем хлеб, ваш самый любимый – как только завезут муку» …
– Голову урыть хотят.
Легкий начал соображать, что к чему.
Строительство гребаной читальни теперь заморожено из-за трупов. С одной стороны – отлично. С другой – а что показать городишке?
– Но это ведь не все, да?
– Нет.
– А что еще есть?
Алекс отхлебнул из стакана, ехидно ухмыльнулся. Обычно время не тянул. Значит, у него и впрямь снова оказалось что-то особенное.
Черт, ну почему ему так везло?
– Что? Ну, место их сбора, например...
– Сколько?
На цену было плевать. Поимка врагов государя – не шутки. А боялись их все, и избиратели – тоже. Пожалуй, тут Легкий точно смог бы обойти и Одинцова.
– Ну, куда ты спешишь... И это тоже не все.
– Да ладно?
– У меня есть та самая девка, что в голову стреляла. Ну, и на заводе Свиридова все дерьмо замутила.
Легкий снял очки – они вдруг, кажется, запотели.
– Где ты ее взял?
– В окно залезла, – ну, понятно, так бы и рассказал. – Так что, нужна?
– Сколько? – повторил Легкий и душевно улыбнулся. – Отдам все, что захочешь.
– Ну, я пока не решил. Позже сочтемся.
Такой ответ не слишком обрадовал. Особенно, зная Алекса. Думать не хочется, что он потом потребует.
– Согласен! – Легкий протянул руку.
– Погоди. Для начала мы должны закрыть прошлую сделку.
– Я как раз собираюсь к тебе зайти, – вмешался Приглядчик.
– Вот как уладим – так к нашей кучерявой и перейдем. Будешь мой вечный должник, – подмигнул Алекс. Якобы пошутил, ага.