– Тут четыре восемьсот. И где остальные?
– Будут чуть позже. Я как раз жду, когда.
Алекс ударил его ножом по руке. Ну, простая царапка. Приглядчик завизжал так, что точно слышали наверху.
Зуб сморщился – не любил громкие звуки. А к чему без нужды огорчать людей? Алекс встал, схватил гостя за шиворот и ударил об стол. Уж слишком смазливая у него рожа, давно кулаки чесались подпортить.
Прижимая к столешнице головой, шепнул:
– Ты меня достал. Крайний срок тебе – завтра. Не принесешь все – узнаешь, как со мной играть.
– Я понял! Я все понял! Принесу! – скулил Приглядчик.
Алекс отпустил его. Зажимая то руку, то нос, он все клялся, что достанет деньги.
Наконец, надоело.
– Хорошо. Я жду. Все, вали.
Тут упрашивать не пришлось. Разве что не бежал.
И Легкий ведь ему не поможет. Не повезло.
Вообще не хотелось отпускать гостя так быстро. Но еще будет время с ним позабавиться. Он ведь еще не раз здесь появится с подношением…
Да и жалеть не пришлось долго. Царевна принялась убиваться – а вдруг Алекс все же передумает?
И вот ей и не повезло. С ней-то больше не нужны стратегии. Да и товарный вид ее теперь не важен. А спешить Алексу сегодня совершенно некуда.
20
Медвежатник, которого Червинский прежде на два года упек в исправительный дом, жил, как и раньше, на берегу. Найти его лачугу труда не составило.
Куда больших сложностей бывший сыщик ждал от разговора с ее хозяином.
– Да ты подставить меня хочешь, – не поверил взломщик, выслушав предложение.
– Меня уволили из полиции.
– Мне-то откуда знать? Может, врешь?
Однако, увидев четвертную – все, что имелось у Червинского – вор подобрел.
– А... Ну, если что – на твоей совести будет. Дома шаром покати... Черт с тобой, схожу я в этот твой сарай.
И не обманул. Вместо того, чтобы просто ограбить бывшего сыщика да сбежать, прокрался с ним во двор головы и сломал замок флигеля.
Правда, Червинский заранее не сказал ему адрес. Они просто шли вместе. Когда стало понятно, что дорога может привести только к Одинцову, взломщик возмутился:
– Ты не говорил, что мы аж к голове запремся! Мало тут четверной.
Бывший сыщик лживо пообещал накинуть, и больше разногласий не возникало. Да и не до того стало обоим, когда зашли во флигель и зажгли принесенный с собой тусклый фонарь.
Сначала были фотографии. Их печатали здесь и вешали для просушки. Сообщник, едва взглянув, выругался и отвернулся.
Червинский бы охотно последовал его примеру, но не смог. Болезненное любопытство пленило, не позволяя отвести глаза и заставляя узнавать все новые подробности о последних днях жертв... И жизни его дочери.
– Эй! А в погреб полезем? Если да, отдавай фонарь.
Голос вора разрушил кошмарное наваждение.
– Да, давай заглянем.
– Тут тоже замок. Сейчас сверну...
Червинский сгреб охапку снимков, растолкал по карманам.
Подвальный замок, тем временем, сдался. Отыскалась в углу и приставная лестница. Первым спустился сыщик, уже догадываясь, что увидит. Он заранее укутал лицо в шарф, хотя для запахов – и не лучшая преграда.
– Не надо, не лезь сюда!
Поздно: вор сделал пару шагов по лестнице и спрыгнул.
– Твою мать! Да что это за место, черт подери?! – зажав рот и нос обеими ладонями, просипел он.
Нежелательно, чтобы ему стало дурно прямо здесь. На месте преступления... В том числе, их с Червинским.
– Выходи. Подожди на улице.
Впрочем, и бывший сыщик не собирался задерживаться. Того, что он уже увидел, вполне хватало. Макарка сказал чистую правду.
Он взялся за лестницу, как услышал писк. Мышь?
– Тут кто-то есть?
Всхлип?
Трупов в болоте было восемь. Остальные тела пропавших пока не нашли.
Неужели одна из жертв до сих пор здесь – и жива? А ведь он едва не ушел... И как только сразу не подумал?
– Где ты?
В глубине что-то лязгнуло и ударило – звук, как железо о железо. Червинский осторожно пошел на него, но он затих.