Он открыл высокую дверь и сделал осторожный шаг внутрь. Почувствовал запах дерева – свежих досок.
Его тут же схватили и швырнули об стену.
От удара в голове зазвенело. Обхватив ее, Бирюлев зажмурился.
– А, это ты, Приглядчик. Я ждал не тебя.
Алекс. Всклокоченный, с разодранной щекой и здоровенной шишкой на лбу. Грязная рубаха порвана. Чудовищно пьян.
Он рывком поднял Бирюлева на ноги и потащил в дальний угол, к большому столу. Бросил на стул, уселся и сам. Разлил по стаканам водку.
По-прежнему держась за голову, редактор осматривался.
Темно, неуютно.
Стулья раскиданы. Перекошенные кресла продавлены.
Тут и там, прямо на полу – одежда. Вряд ли она принадлежала Безымянным.
На потолке – неуместная здесь люстра: большая, изящная. Видимо, именно она по вечерам щедро освещала улицу через большое окно. Сейчас, днем, она не горела.
Стена, о которую Бирюлев ударился – с контуром человека, вся в дырах.
В углу – обшарпанный рояль. Тут?
– Что, сыграешь? – ухмыльнулся Алекс, перехватив взгляд.
– Я? – редактор искал слова для отказа. Он давно не играл, и уж точно не хотел возобновлять это занятие здесь и сейчас.
Однако хозяин уже отвлекся.
– Дашка! Притащи пожрать, – крикнул он. Ответа не последовало. – Где эта сука?
Редактор пожал плечами. Он еще не пришел в себя.
Очень хотелось поскорее унести отсюда ноги.
– Ну, давай, – Алекс взялся за стакан.
Дрянная водка – Бирюлев аж поперхнулся. Странно – в деньгах тут точно не нуждались.
– Что пришел? Царевну проведать?
– Нет-нет! – поторопился Бирюлев. – Мы же договаривались. Она не должна знать...
Дверь приоткрылась. Барышня – та самая, что корчилась в луже.
– Звал? – спросила, шмыгая носом.
Кажется, или у нее на шее и впрямь Сонины бусы? Бирюлев приметил их, когда они с внучкой Свиридова ехали в лес.
– Свинья. Ты себя видела?
Алекс схватил стакан и бросил ей точно в лоб. Она втянула голову в плечи и зажмурилась.
Бирюлев бы охотно сделал то же самое.
– Переоденься. И принеси нам жратву.
– А что сначала?
Он полез в карман. Видимо, это сулило нечто худшее – барышня метнулась в соседнее помещение.
– Не будем тянуть с товаром. Напишешь письмо. Пусть оно попадет к старику.
– Я не могу! – воскликнул Бирюлев быстрее, чем осознал предложение.
Хозяин молчал и криво ухмылялся, приподняв треугольные брови. Гримаса удивления делала злое лицо еще и ехидным.
Редактор отвел глаза и поспешил оправдаться:
– По почерку Свиридов сразу поймет, что это я.
Алекс не стал спорить.
– Ну, раз так, то ладно тогда. Тощий напишет. Он с тобой?
– Со мной?
– Он должен был найти тебя и привести сюда.
Легкий о чем-то умолчал?
– Зачем?
Алекс фыркнул и почесал голову.
– Чтобы ты сыграл мне на том дерьме, что стоит в углу.
Соображалось туго. Бирюлев не сразу понял, что понадобился именно для того, чтобы связаться со Свиридовым.
Вернулась барышня. Успела переодеться, накинуть светлый передник и спешно умыться – на лице остались разводы крови и грязи. Она принесла тарелки и то ли полотенца, то ли салфетки. Принялась расстилать и расставлять на столе.
– Где твой брат?
– С утра не видала. Дома, наверное.
– Дома?..
– Так у него там девка. С виду чуть не благородная. Аж Татьяной Васильевной назвалась. Сбегать?
– Не надо.
Алекс опять наполнил стаканы. Бирюлев с трудом проглотил пойло.
– Так что пришел-то?
– Хотел спросить... – речь он не готовил, а мысли путались.
Барышня принесла обед – видимо, готовый заранее. Нигде еще Бирюлева не угощали так просто: суп, котлеты да отварной картофель. Однако попробовал – оказалось довольно вкусно.