– По-моему, очень хорошо. Я бы даже предложил, если все согласятся, выделить пустой участок рядом с моим домом. Стоит, как неприкаянная душа. Мрачновато. Правда, неровный он.
– Отличная мысль. Он как раз на границе центральных кварталов. Всем удобно.
За столом, кроме Бирюлева – городской голова Одинцов, трое гласных, включая прикормленного Щеглова, начальник охранки Терье – с ним тоже ладилось, судья – и Легкий.
Сердобольный купец Демидов, меценат и благотворитель.
Неприлично не принимать участия в разговоре. И, если бы не компания Одинцова – на что только сдался, если цель в том, чтобы он покинул свой пост? – Легкий уже давным-давно отчитал бы. Хотя и так бросил украдкой пару взглядов, которые не сулили добра.
– Слышал, вы помогли и акушерскому пункту, Василий Николаевич?
– Да. Что может быть важнее новой жизни? Она имеет право появиться на свет в наилучших условиях.
Впрочем, в том месте, о котором шла речь, она не появлялась, а погибала. Но это уже мелочи.
Легкий был очень недоволен. Газету со статьей про акушерский пункт бросил на сей раз прямо в лицо.
Неприятно вспоминать о таком унижении. Но еще хуже представлять, что произойдет, если продолжать огорчать хозяина. Нужно как следует постараться и исполнить его новые пожелания в лучшем виде, хочется того или нет.
– Вы очень заботитесь о жителях. Отрадно, что не ограничиваетесь тем, что и так обласкано вниманием. Например, городская больница, или вот наша новая начальная школа. Мало кто, как и вы, решается поддержать обитателей бедных кварталов берега и оврага.
– Сердце обливается кровью, когда вижу страдания этих людей. Видели бы вы, в каких условиях они живут! Там любая помощь на вес золота.
Это – благотворительный обед. Но не обычный, какие проводят скучающие жены чиновников – попечительницы всевозможных советов – для сиротских домов, богаделен или старых солдат-калек. Легкий предложил совсем другую идею, которая вполне пришлась по душе всей его нынешней компании.
– Пойдем куда-нибудь в приличный кабак да пожрем от пуза. А трактирщик скажет, что все передаст на постройку той фигатени, про которую ты говорил, Приглядчик.
– Но тогда и ресторатор должен быть свой.
– Тот, что с верандой на реку – пойдет?
– Отличное место. Неужели и он твой?
– Ну, не совсем мой... Но вопрос мы решим.
Решили, конечно. И Бирюлев от лица общественности созвал приглашенных.
Красивое место, да и кормят тут вкусно. Несмотря на отсутствие аппетита, Бирюлев не отказался от консоме на говяжьем бульоне и волованов с икрой. А вот шофруа из дикой утки – оригинально, но на вкус не особо. Зато местный пунш хорош. Особенно – в такой ветер.
Разговор, между тем, опять вернулся к покушению на Одинцова.
– Как спать спокойно, зная, что этот человек на свободе? Раз он стрелял в меня однажды – то, несомненно, повторит. И не остановится, пока не получит свое. А если пострадают другие? Моя семья? Прохожие на улице? Да кто угодно.
– И мы, и жандармы, и полицейские со всего города ищем его день и ночь, – уверил Терье. – Совсем скоро вы будете в безопасности, а негодяй – в петле.
– Весьма надеюсь, Захар Семенович. Весьма. Невероятный разгул преступности. Никогда прежде такого не было.
– До сих пор сказывается влияние прошлогодней кометы. Вот и земля трясется, и вулканы извергаются... – заявил один из гласных. Его фамилию Бирюлев забыл.
– А разве комета может сама на что-то влиять? Ведь, слышал я, она лишь указывает, – не согласился начальник охранки.
– Чистые суеверия, – довольно резко сказал захмелевший рябой судья.
– Да уж, полное безумие, что творится. Одно лишь похищение невесты вашего сына, Александр Дмитриевич… – начал Щеглов.
Одинцов не дал ему договорить.
– Чудовищно. Не могу и вообразить, какому нелюдю такое пришло в голову! – воскликнул он, и тут же торопливо добавил. – Впрочем, барышня Свиридова и Владимир не объявляли об обручении. Мы лишь подумывали о союзе. Кажется, сын был не слишком в нем заинтересован.