Алекс достал из кармана смятую сторублевку, бросил на стол. Пусть смотрят, паскуды, какой у них щедрый хозяин.
Пруток вцепился в подачку всеми когтями. Аж ручонки тряслись. Взглянул, как пес, с благодарностью. Сразу ожил, и, небось, даже про ухо забыл. Ага, ухо на кон не поставишь – а вот сотню вполне.
– Спасибо, Алекс! Сильно помог.
Принялись пить да играть – все, как всегда.
Колесо за вторую выходку стоило уложить на месте. И эта мысль не шла из головы.
Да еще и разговоры – обычные, из тех, что постоянно заводили – подогревали.
– Мой первый был старым купцом. Мы с братом – он теперь покойник – вдвоем схватили повозку. Купчишка ехал с извозчиком, больше никого, – пустился в воспоминания Сухарь.
– О, а я …
Кто из них? Кто? Убрать одного – и все снова станет в порядке.
Пора всерьез взяться за это дерьмо.
– Алекс, ну расскажи про своего. Так ни разу не говорил, – Тощий захмелел и тоже ожил. Игра да компания втянули. Про шмару свою разом забыл, как и бывает. Да и как иначе? Девка на пару недель – ну, а если не повезет, то лет. Другое дело – свои. Что бы там ни случилось.
История занятная, да настроения для россказней нет.
– Не сейчас.
– Вот всегда так… Расскажи.
Бесил.
– А сам ты? – вовремя влез Сухарь.
Они не особо ладили и друг про друга мало что знали.
Сухарь бы сильно хотел на месте Тощего оказаться, а желание – штука хорошая. Пусть и дальше хочет, и заодно работает как следует. Иначе, если свое получит, тоже мигом испортится.
– Ну… Мы в склад оружейный залезли. Трех уложили. Я на входе остался. Гляжу, один из псов спрятался, и как раз выглядывает да целится в наших. А меня, стало быть, не заметил. Я и выстрелил.
– Да неужто попал?
Расхохотались: об умениях Тощего давно байки плели.
– Да! Вот ей богу! С первого же раза – куда-то в середку.
– Да ладно…
– Клянусь! А потом еще и для верности.
– Точно. Так и было, – подтвердил Алекс. Тощий действительно шлепнул того пса – чего уж там.
Тощая терлась с кем-то у входа. Звала войти. Гость сильно мялся.
– Заходи давай, не стой в дверях.
Ну, точно – Приглядчик. Как обычно, трясся. Трусливый по самое не балуйся. А ведь уже тут гостил.
– Эй! – он прижал палец к губам, показал на стену. Газетчик аж за голову схватился.
Алекс прошел в кухню, поманил гостя за собой. Закрыл за ним дверь.
– О боже! – ну, ясно, не привык. У Легкого, поди, с гостями расшаркивались да на пузе елозили.
– Что там Свиридов надумал?
– Сомневается, но, думаю, все же поедут в лес. Когда – потом точно передам. Но будьте осторожнее: все же может оказаться засада. Не из легашей – как бы не взял кого из приятелей с ружьями.
И наверху любят развлечься.
– Не тяни.
– Да… Конечно. Я понимаю.
Приглядчик аж побледнел. Алекс положил ему руку на плечо, вынуждая сесть на стул. Налил в стакан водку, подвинул. Тот послушно выпил.
– Что с тобой такое, Приглядчик? Легкий сильно прижал?
Вытаращил глаза – большие, с длинными ресницами, как у бабы – и покачал головой.
– Соня… Я… День сегодня безумный. Еще и Червинский…
Со страху он трепал без умолку. Минут через десять Алекс знал обо всем, что творится наверху и заботит Легкого.
– О, вон как, – налил ему еще. – А с чего это Червяшка надумал рыпнуться? Дурь совсем остатки мозгов вытрясла?
– Так он из-за девчонки своей сам не свой. Не в себе малость, – Приглядчик выпил.
– Алекс, там Вьюн опять приехал, – приоткрыл дверь Тощий.
– Второй раз – и неудачно. Живучий голова. А Легкий был бы доволен.
– Опять стреляли? – Тощему отчего-то совсем любопытно. – Прямо утром?
Он точно что-то знал.
– Не успели, но собирались. Да. Часов в десять. Он как раз из курильни вышел. Суббота же – всю ночь там провел.
– Это был булочник? Да?