Но нет. Легкий напомнил уже на следующий день.
– И что, когда планируешь со Свиридовым все провернуть? – спросил он мимоходом, после того, как они обсудили критическую статью об одном из гласных. Бирюлеву следовало за ним наблюдать.
– Не знаю, зачем я про него рассказал, – признался редактор.
На свежую голову мысль о похищении собственной племянницы казалась полнейшим бредом.
– Вот и я не знаю, для чего это тебе. Нет, я, конечно, понимаю – свербит напакостить. Но мог бы и потерпеть, дождаться, когда мы свое получим. Ну, теперь уже не важно. Делай. И постарайся сухим остаться и отношения с родней окончательно не испоганить. Они нам еще понадобятся, – Легкий всегда настаивал на деятельной светской жизни. Сам он по понятным причинам не мог быть открыто вхож в значимые дома.
Даже со своей женой Бирюлев снова съехался по его уклончивой просьбе.
– Боюсь, что с барышней ничего не выйдет.
– Даже не думай. Ты прилюдно пообещал Алексу услугу. А раз ты работаешь на меня, я за тебя поручился. Понимаешь, о чем я?
Разумеется. Репутация для Легкого значила очень многое.
Однако сдержать случайное обязательство Бирюлев все-таки не торопился. Во-первых, несмотря на неприязнь к семье тестя, затея просто отвратная. Во-вторых, как уговорить внучку Свиридова прогуляться в лес?
В доме Бирюлева Соня практически не бывала. Значит, если бы он и в самом деле решился на что-то подобное, ее для начала нужно как-то заманить к себе. Не слишком легкая задача. Стоило намекнуть Ирине, как та сразу же устроила сцену ревности.
– Как ты можешь, Жорж? Соня – моя родная племянница!
К счастью, вскоре у Легкого с Безымянными вышла очередная распря – на сей раз из-за сожженной лавки. На время он перестал напоминать про «царевну» – и Бирюлев уже собрался вздохнуть с облегчением. Но, увы, вопрос решился.
– Сколько ты еще будешь тянуть со Свиридовым? – спросил сегодня Легкий прямо с порога. – Хочешь дождаться, когда мне начнут напоминать о твоем обещании?
Бирюлев молчал, не зная, что ответить, но хозяин не торопил. Действенный прием – срабатывал лучше, чем крики.
– Ума не приложу, как это сделать, – наконец, честно признался он.
Впрочем, Бирюлев в любом случае вряд ли бы стал пытаться обмануть лукавого Легкого. Бесполезно. Интересно, хоть кому-то это под силу?
Тот громко вздохнул.
– Приглядчик, тебе плохо живется?
– Очень хорошо, – вполне понятный намек.
– Ты сильно утруждаешься?
– Нет…
– Точно. Но за деньгами приходишь исправно. Ладно, объясню еще раз. Надеюсь, последний – и больше мы к этому не вернемся. Во-первых, мне не нравится, когда со мной спорят. Только и слышу: «не могу», «не хочу», «не буду» ... Если я о чем-то прошу – это должно быть сделано, и все. Ясно?
– Да.
– Не вижу!
Легкий крайне редко повышал голос, но на сей раз и криком не ограничился. Схватил со стола конторскую книгу и швырнул в Бирюлева. Она пролетела совсем рядом с его лицом.
Он вздрогнул. Как унизительно...
Легкий поднялся от стола, за которым сидел, подошел к окну. Крепкий, широкоплечий господин лет сорока в дорогом сером костюме. С брюшком, аккуратными усами и редеющими светлыми волосами.
– Во-вторых, меня не касается, каким образом будет сделано то, о чем я прошу. Это – твоя забота. Если же не хватает ума, то кретины мне не нужны. Все. Иди. Я жду важного человека.
Оплеванный Бирюлев вышел на улицу, сел в новый автомобиль и поехал домой – в собственный особняк. И то, и другое куплено на «щедрое наследство отца».
Легкий мог требовать ровным счетом все. Ответного права на отказ не имелось. Единственную возможность сказать «нет» редактор упустил. Однако до того, как зашла речь о внучке Свиридова, раскаиваться ни разу не приходилось.
Да и сейчас он был далек от сожалений.
Нужно просто сделать то, что от него требуют, и поскорее перелистнуть страницу. А в следующий раз – как следует подумать, прежде чем пускаться в откровения.
Но как же заставить Ирину пригласить племянницу в гости? Неужели придется прибегнуть к грубости – и если да, то поможет ли это?..
К обеду Бирюлев опоздал, а кусок не лез в горло. Едва дождавшись, когда все закончится, он высидел еще с полчаса и поднялся в спальню жены.
Горничная как раз переделывала хозяйке прическу – похоже, та собиралась с визитом.
– Уйди, Маша, – довольно резко велел Бирюлев.
Ирина обернулась с непониманием.
– Я просто хочу поговорить наедине, – улыбнулся он, пытаясь исправить оплошность. Однако тонкие брови жены, поднявшись до середины лба, не спешили возвращаться обратно.