Глаза в доме самого головы пришлись бы кстати.
– Наш общий знакомый, господин Бирюлев – редактор газеты – рассказывал мне о нем. Простите за прямоту, Александр Дмитриевич, но Червинский… Вы ведь наверняка уже слышали.
– Да. Мне говорили, что он нарушил закон.
– Увы. Его с позором выгнали из полиции. С тех пор он разорился и совсем опустился. Посещает опиумную курильню, – невинно заметил Легкий. О пристрастии головы было известно всему городу.
– Я знаю. Прежде я… – Одинцов принялся рассматривать стол. – Но только – как отблагодарить подобного человека?
– Гмм… Понимаю вас – опасаетесь за репутацию. Хотя… Впрочем, нет. Слишком большой риск.
– Что?
– Я подумал – кто знает, вдруг он бы мог встать на путь исправления?
Голова заинтересовался, но не сразу подобрал слова:
– Не очень удобно спрашивать, но… Скажите, вы прежде помогали таким людям?
Легкий не успел придумать ответ – вошли два жандарма.
– Мы нашли маузер, из которого в вас стреляли. Вот, сами взгляните, – на стол перед Одинцовым лег маленький пистолет.
– Совсем крошечный…
– Да, это точно. «Оружие дам» – так его называют. Новое подтверждение, что в вас стреляла некая барышня.
– И где же он был?
– В водосточной канаве. Мы в том квартале каждую щель облазили – и не зря.
– Охранное отделение полагало, что стрелок оставил его при себе. Или что кто-то из местных подобрал и забрал. Но нет: все тут, как тут, – горделиво заметил жандарм.
– Барышня… Только кто она? Где она?
Этого жандармы до сих пор не знали.
Одинцов разочарованно скривился. Не на такие новости надеялся.
Едва за жандармами хлопнула дверь, он уткнулся лицом в ладони, и через миг снова заговорил про Червинского.
– Василий Николаевич, вы ведь помогаете бедным. Если бы вдруг этот бывший полицейский…
– Хотите попросить нанять его?
– О, что вы… Слишком бесцеремонно. Нет, я лишь…
– Помочь вернуться к достойной жизни? Что ж, звучит хорошо. Кто понадобится на постройке читальни?
– Контролеры за поставкой стройматериалов, например. Кажется, он не замечен в финансовых махинациях? Хотя нет, чересчур большая ответственность.
– Пожалуй, рискну. Сложно вам отказать, – ласково улыбнулся Легкий.
Вернувшись домой, он первым делом набрал знакомый номер. Дождавшись, когда телефонистка свяжет, коротко приказал:
– Зайди ко мне.
Сбросил пиджак в кресло, с удовольствием сорвал тугой съемный воротничок и поднялся наверх.
– Ууу, – подняв голову, коротко буркнул Швабра. Поздоровался или предупредил хозяйку – кто его разберет?
Маленький, черный, бородатый. Породистый. Когда подарили – вот же восторгов было!
Среди разбросанных по полу подушек да лупоглазых кукол сложно заметить саму Верку. Но вот и она – возле клетки с очередным попугаем:
– Привет!
– Квааа!!
В одиночестве очень скучала.
– Вот и наш новый голова. Как наверху?
Она бы и сама поглядела – да теперь редко выпадал случай.
– Пока неплохо.
Легкий растянулся в подушках и закурил. Швабра подполз, обшарил холодным носом. Верка тоже плюхнулась рядом. Кукольное розовое платье, бант в светлых волосах – и не лень наряжаться, когда весь день дома?
Придвинулась ближе, заглянула в лицо. Длинные светло-коричневые глаза. Шрамы от ожогов на лбу и щеках, груди и шее. На руках и ногах, покрытых узорами татуировки, цвели багровые изрубцованные ромашки.
– Хочешь, в кинематограф съездим?
– Серьезно? – обрадовалась и сразу погасла. – Ой, нет. На меня опять все будут пялиться.
– А еще певец какой-то приезжает… Забыл, как звать. Ты про него говорила, – Легкий накрутил на палец прядь волос из ее хвоста. – Думаю вот устроить, чтобы он тут у нас выступал. Пусть и наши поглядят. Тоже благотворительность, мать ее. А?
– Да ладно?! – восхитилась Верка.
– Ага. Споет прямо для тебя.
Она захлопала в ладоши, точно ребенок. Засмеялся и Легкий.
***
– Я ее видел. Прямо отсюда, с балкона. Да кто б меня еще слушал? – обиженно жаловался кому-то хозяин.
Слова долетали издалека.
Рассказывал про барышню в синей юбке, что металась тогда по улице, не находя себе места.
Червинский тоже встретил ее в тот день по пути сюда. Похоже, она и стреляла в голову. Если бы найти ее, то кто-то из них двоих – барышня или тот, спонтанно задержанный – непременно бы разговорился.