Но для этого есть охранка – вот пусть они и думают. А Червинскому и своих забот хватало.
Втроем с приказчиком и учителем они обсудили все варианты, куда могли отправиться дети, но так ни к чему и не пришли. Между тем, минуло уже почти одиннадцать дней.
Впрочем, мысль о том, что он больше не увидит Лизу, после нескольких трубок уже не была столь мучительной.
А еще чуть позже начало казаться, что дочери вообще не существовало. Червинский ее просто выдумал. Да, но ведь и Ольга ее ищет. А кто такая Ольга? Они даже не знакомы. Ее тоже нет.
Кто-то довольно грубо взялся за ветхую ткань в районе плеч и потянул Червинского вверх. Открыв глаза, бывший сыщик не сразу сообразил, что перед ним Бирюлев.
Тот что-то бормотал, но разобрать не получалось.
– Вы пришли по поводу отца? – на миг он снова вернулся в прошлое.
Бирюлев исчез. Червинского взяли под руки и понесли на улицу. Но не выбросили – уложили на заднее сидение черного автомобиля.
– Вы меня похищаете? – он ничего не соображал.
– Да, – ответил Бирюлев с водительского сиденья.
– У меня нет денег.
– Мне нужно с вами поговорить, и срочно. Но только это совершенно невозможно. Лучше бы вы напились, в самом деле. Не представляю даже, как вернуть вас в чувство.
– Я в чувствах.
Глядя на серую шляпу впереди себя, Червинский медленно моргнул – и в следующий раз открыл глаза уже в незнакомой комнате, похожей на гостевую.
Чудовищно стыдно.
Он встал с кровати, суетливо накинул пиджак и плащ – те нашлись тут же, в кресле – и отправился на поиски хозяев.
В коридоре никого не встретил – спустился вниз.
В том, что это дом Бирюлева, не оставалось сомнений. Вот и попугай крикнул по-куриному.
В кабинете шел разговор на повышенных тонах.
– Жорж, зачем ты притащил к нам этого негодяя? Что о нас подумают?!
– Есть люди, которые хотели бы, чтобы он встал на путь исправления…
– О, боже! Только не говори, что ты решил заняться спасением душ! – разгневанная хозяйка выбежала навстречу. Червинский не успел сделать вид, будто только что появился.
Ничего не оставалось, кроме как войти в распахнутую дверь.
– Признаться, когда мне рассказали о ваших пристрастиях, я и не подумал, что все настолько плохо, – не церемонясь, упрекнул редактор.
– Простите. Мне жаль, что… Но кто вам рассказал? – испугался Червинский.
Бирюлев сморщился.
– Не помню фамилии. Кто-то из ваших бывших коллег. Заодно подсказали, где вас найти.
Конечно, они знали. Да и как могло быть иначе?
– Значит, вы меня искали, – Червинский сел в мягкое кресло и схватил со стола книгу, лишь бы занять дрожавшие руки.
– Вы в состоянии меня выслушать?
– Да.
– Тогда к делу. Господина Одинцова так впечатлил ваш поступок, что он только о нем и говорит. Сожалеет, что ваше нынешнее положение не позволяет выразить официальную благодарность. Но на днях один из купцов-меценатов – он еще и благотворитель, заботится о жителях оврага – узнал о вас от головы и решил помочь.
Унизительно.
Просто встать и уйти, хлопнув дверью? Или поблагодарить и потом попросить благодетелей о содействии в поисках дочери… Разве не на это в глубине души надеялся Червинский после того, как спас Одинцова?
– Что вы имеете в виду?
– Купец готов сильно рискнуть и доверить вам место контролера за поставкой материалов для общественной читальни. Это его новый проект. Строительство начнется через месяц. Однако вам нужно встретиться с ним самим и получить нужные указания.
Работа? Да еще, судя по всему, и ответственная?
– Но я совсем ничего в этом не понимаю!
Бирюлев пожал плечами.
– Вы можете отказаться. Либо вам откажет купец после встречи. Окончательное решение он, конечно, примет потом.
– Когда? Куда мне прийти?
– Полагаю, вы сможете встретиться у меня. В четверг будет скромный ужин для хороших знакомых. Приходите.
– А кто купец? – Червинский спросил больше потому, что так полагалось. Знакомств с торговцами он не водил.
– Демидов.
Фамилия ожидаемо ни о чем не говорила.
– Не знаю, как вас благодарить.
Бирюлев принялся перебирать исписанные листы бумаги.
– Работать, очевидно, станете в конторе головы. Как раз рядом с будущей стройкой.
– Скажите… Если я только могу быть вам полезен…
– Явитесь на ужин вовремя и в надлежащем виде. У вас ведь есть что-то поприличнее, чем то, что на вас?
Невыносимо.
Бирюлев полез в карман. Червинский предостерег, выставив вперед ладонь.
– Не может быть и речи!
– Хорошо, – согласился редактор.