Приблизившись к деревянному дому учителя, свежевыкрашенному в зеленый, бывший сыщик заметил его хозяина. Голова, опушенная одуванчиком, колыхалась рядом с афишной тумбой. Рядом стоял незнакомец.
– Подвези к ним поближе, – попросил Червинский.
Оказалось, Лапин и второй господин спорили.
– Я не спешу. Дождусь, когда вы уйдете.
– У вас нет души!
– А у вас совести! Вы второй день подряд портите наше имущество.
– Да что вы такое говорите? Я и не тронул ваши афиши.
– Вот что: я пожалуюсь на вас в полицию.
– Я из полиции, – сообщил Червинский. – Что случилось?
Ревнитель афиш поспешил без объяснений уйти.
Лапин смотрел с благодарностью.
– Спасибо, что помогли. Мы с ним уже в который раз спорим. И ведь, посмотрите сами – я даже не коснулся чужого!
Да, объявление, написанное красивым писарским почерком – «Пропали дети» – другие не задевало.
– Как можно быть настолько бессердечным, – развел руками учитель.
– Люди... – Червинский расстегнулся. Для пальто все-таки еще слишком тепло.
Лапин встрепенулся.
– Николай Петрович, вы сказали, что из полиции, – поглощенный с головой тревогами да хлопотами, он до сих пор не спрашивал о занятии Червинского. – Но ведь…
И что тут ответить?
– Я… Просто хотел отвлечь вашего собеседника. Я занят на строительстве. Контролирую поставки кирпича, – Червинский поморщился, досадуя сам на себя. Нельзя так смело заявлять о том, что еще не свершилось. Как бы не сорвалось.
– Пойдемте в дом, – учитель повернулся спиной к тумбе. – Что строите?
– Читальню для бедных.
– Хорошее дело.
– Да… – только бы Лапин не вздумал продолжить расспросы. Если решит что-нибудь уточнить, некомпетентный Червинский просто не сможет найти объяснение.
Едва переступили порог, навстречу вышла взволованная жена учителя. Приветливо кивнув гостю, громко шепнула мужу:
– Афанасий, у нас господин по объявлению. Говорит, видел девочку...
Не считаясь с приличиями, Червинский вбежал в гостиную.
Там, действительно, ждали. Полный лысоватый чиновник в годах скрестил руки и ноги в кресле.
– Вы видели Лизу? Где? Когда? – сыщик едва удержался, чтобы не схватить его – и не сойти за безумца.
Господин нервно погладил себя по усам.
– Гм... Не уверен. Я ведь так сразу и сказал госпоже. Но счел своим долгом донести до вашего сведения...
– Говорите же!
– В объявлении указано, что девочка могла идти через сквер. Я же, как вы наверняка догадались, в отставке, и часто днем кормлю там голубей. Они…
– Так вы видели ее или нет? – грубо оборвал Червинский. Терпение и выдержка не отличали его и в менее значимых вопросах.
– Однажды – недели две назад – я обратил внимание, что за мной наблюдает какая-то девочка, – взглянув обиженно, продолжил чиновник. – Она просто стояла неподалеку и смотрела. Сразу ясно – никуда не спешила. И грустная – того и гляди, расплачется.
Запустив пальцы в уложенные и приглаженные вихры, Червинский взлохматил их, и принялся ходить по комнате.
– Что дальше?
– А дальше, сударь, я не уверен, что она ваша. Вы написали – гимназистка, да и по вам самим сразу видно – господин солидный. А она – как маленькая сиротка. Одета очень бедно, платьице скромное, ветхое... И не форменное, простое.
Да. Не слишком похоже на Лизу. К новому учебному году Ольга кое-как справила дочери новую одежду.
И опять – ничего.
Выдохнув, Червинский понял, насколько до того был напряжен.
– Как она выглядела?
Господин пожал плечами.