Бирюлев ласково взял ее за руку, поцеловал каждый палец по очереди.
– В чем дело, Жорж? – она хихикнула.
– Собираюсь попросить тебя об услуге. Мне нужно встретиться с твоими братьями. Желательно – прямо у нас.
– Зачем?
– Не буду ходить вокруг – тем более, ты все равно догадаешься. Ты же всегда умела читать мои мысли... Знаю, что отец категорически против меня. Но теперь, когда мои дела наладились – может, он мог бы пересмотреть свои взгляды? Как ты думаешь?
– Я? Я-то всегда считала, что он к тебе несправедлив, – кокетливо заметила Ирина. Бирюлев выбрал верный подход. Главное, не сбиться с него. – Но ты всегда говорил, что для тебя его отношение совершенно неважно...
– Ведь ты и сама знаешь, что это только бравада.
– Конечно. Разумеется, – дважды согласилась она. – То есть, ты хочешь убедить братьев замолвить словечко? Да, понимаю. Мне такая мысль тоже приходила в голову, но я не стала ничего делать. Ты же злишься, когда я вмешиваюсь.
– Помнишь, в прошлый раз я спрашивал про Соню? Ты меня тогда не дослушала. Я имел в виду встречу в домашнем кругу, с семьями. Соня к слову пришлась... Будет ли там она, или ее брат, или любой другой из внуков – совсем не важно. Раз, другой, третий придут к нам, а там и отцу между делом про наш дом скажут. Аркадий Павлович о нас вспомнит – а если еще и братья свое мнение добавят... Глядишь, что-нибудь когда-нибудь и изменится.
– Жорж, отчего ты не сказал все сразу? Я вообразила... Боже. Самой смешно, – дочь Свиридова широко улыбнулась. – Но тут я тебя полностью поддержу. Да, приглашу-ка я их.
Не верилось, что все оказалось так просто.
– Но ведь они бывают у нас нечасто... Согласись, нужен повод, – Ирина наморщила нос. Бирюлев встал у нее за спиной и принялся расчесывать искусственные светлые завитки.
– Тут я всецело полагаюсь на твои таланты. Ты – настоящая светская львица.
Она игриво шлепнула мужа по руке.
– Ах ты, подлиза! Хмм... Семен собирается по делам завода в Маньчжурию. Он же, как преемник отца, уже почти все ведет. Может, нам собраться и проводить его? Какое сегодня число?
Ирина резко повернулась, всматриваясь в настенный календарь. Бирюлев дернул безжизненную прядку, но жена, занятая планами, не обратила внимания.
– Тринадцатое. Семен уезжает двадцатого – выходит, в следующую пятницу. На неделе он занят, значит, остаются суббота и воскресенье. Но по воскресным дням брат с семьей, в отличие от нас, всегда бывает в церкви. Так что остается только одно – приглашу всех к обеду прямо на завтра.
– Так быстро? – похолодел Бирюлев.
– А зачем ждать? Что, волнуешься?
– О, да... – согласился он, поцеловав жену в темя. – Ты умница, Иришенька.
Она признательно улыбнулась. Квадратное лицо похорошело.
Осталось передать сообщение – и придумать, как убедить барышню отправиться на прогулку.
***
Все должно было получиться – но не получилось ничего.
Сначала Татьяна больше часа прогуливалась вдоль мостовой, поглядывая на заведение, перед входом в которое стоял огромный картонный зуб. Вывеска гласила, что там – кабинет дантиста. Слухи же утверждали другое: несмотря на запрет, за солидной дверью процветала опиумная курильня.
– Ух ты, какая куколка! Не откажешь студенту?
Квартал над оврагом не самый пристойный, и ее – институтку педагогического, одетую не просто прилично, а скромно – принимали здесь за гулящую. Улюлюкали, спрашивали о цене и даже трогали – кто ухитрялся ущипнуть за щеку, а кто и похуже. В ответ на отказ порой обзывали гнусными словами.
Татьяна и без того волновалась, а назойливое внимание окончательно лишало остатков выдержки. Решив, что так будет спокойнее, она отошла к стене соседнего дома. Долго стояла, переминаясь с ноги на ногу. Все больше нервничала и раздражалась – и потому упустила момент, когда тот, кого она ждала, вышел на улицу. Когда увидела, он уже садился в экипаж. Тут же полезла в сумку, руки тряслись – рассыпала все, что в ней лежало, на мостовую. Собирать и поднимать некогда – бросилась вдогонку.
И ничего не получилось. Ровным счетом ничего.
Татьяна пустилась наутек. Даже шляпу потеряла – слетела. Увы, когда сообразила, что бежит не туда, куда сказали, никакой возможности вернуться не оставалось. Перед глазами был спуск в кварталы оврага, и она поспешила по немощеной дороге, ведущей вниз.
***
Двойная стена – вторая деревянная перегородка на удалении от первой – глушила звуки. Пули, если не застревали сразу, проваливались внутрь. Кто-то ухитрялся пробить и обе деревяшки насквозь. Тонкую-то легко, но и толстая сдавалась, чего там.