Так что список автомобилей Червинский тоже составил. Не слишком обширный – пока всего из семи пунктов. Включил туда всех без разбору, не размышляя раньше времени.
«1. Г-н Одинцов, городской голова.
2. Бирюлев, редактор газеты «Время».
3. Г-н Терье, начальник отделения по ох. об. без. и порядка.
4. Г-н Сиротин, директор мужской гимназии.
5. Г-н Орлов, главный архитектор
6. Г-н Григ, начальник исправительного дома.
7. Г-н Безымянный (разбит?)»
Еще раз просмотрев его, Червинский снова споткнулся на пункте 7. С тех пор, как купец Безымянный лишился своего «Форда», дети не пропадали…
Имело смысл подумать и о другом: у всех владельцев черных автомобилей тоже было кое-что общее. Один из них знал всех остальных. Бирюлев.
***
Макар извелся за ночь, пытаясь не уснуть. Когда дрема совсем одолевала, вставал и принимался бродить, вызывая шиканье лесных.
– Живот прихватило – мочи нет, – оправдывался он.
Потом кое-что получше придумал: заполз в землянку, где ночевал Вьюнок. Тот чутко спал и на храп всегда очень жаловался. Помогло. И подремать удалось, и все же выгнали.
Дело как раз к утру шло. Макар разделся до пояса, умылся ледяной водой из бочки – взбодрило. Полуголым присел на пне и закурил, чтобы окончательно пробрало. Минут через десять спать уже не хотелось.
Оглядев сонный лагерь, Макар, пригибаясь и стараясь не шуметь, чтобы не попадаться на глаза тем, кто сидел на стреме, прокрался к сколоченной кое-как ограде, за которой держали лошадей.
Неизвестно, сколько продлится ссылка. Что подумает Танька? И вообще, что там с ней? Она же из дома не может выйти – так и с голоду помрет. А если мать вернулась? А Дашка? Вдруг выгонять ее стали? Да и найти Таньку могли... Друзья.
Нет, совсем неспокойно на душе. Да еще и обещание, данное Танькиным приятелям, тяготило. Дал слово – и был таков. И как объяснить, что это не Макар трепло, а обстоятельства так сложились?
А тут, в лесу, от него никакой пользы. Меньше даже, чем если бы он в городе оставался. Лесные недовольны – постоянно шипели. Если бы не ошибались, думая, что Макар все еще на хорошем счету у Алекса, уже бы горло, поди, перерезали. А так заблуждения да ненавязчивая опека Медведя никому разгуляться не давали, так что они просто ворчали да ругались, что нечего Макару доверить нельзя.
Не то, что придирались, правда. Он-то не особо и старался – постоянно в свои мысли уходил, и ничего толком сделать не мог. Невнимательный стал совсем.
Оседлав старую кобылу – хорошо, что она осталась: с этой-то клячей никак не совладать, что уж о более бойких говорить – Макар шагом поехал в лес. Довольно далеко пробрался от лагеря, когда вспомнил, что загон закрыть забыл. Черт! Теперь точно хватятся, как кони разбегаться начнут. Поймут раньше времени, что он сбежал.
Ну ничего, к вечеру Макар собирался назад вернуться. Как-нибудь уж да объяснит свой поступок. Не убьют же его за отлучку? Другие тоже уезжали, когда желание было. Хотя они и не наказанные, конечно.
Кобыла спотыкалась – в ее привычках – но Макар уже приноровился, и потому до города добрался сравнительно быстро и без особых забот. Вымок вот только. Когда уходил, дождь только слегка накрапывал – но в дороге разошелся. Холодный. До костей пробрало.
Подъезжать к дому рискованно: не хотелось, чтобы Алекс узнал. Но утро еще совсем раннее – чем бы они там не занимались ночью, а сейчас должны спать. В это время во всем Старом городе – тишина, будто все вымерли. Слышно только, как где-то куры кудахтали да прочая живность голоса подавала. У кого-то на дворе коза горло драла.
Помятая работница из трактира помои вынесла. На Макара и не взглянула – по виду и вовсе с ног валилась от усталости.