Запустив форсаж, Роуз бросил «Кляксу» навстречу рою кораблей врага. Они шли к цитадели, и Алекс не собирался их сюда подпускать – нельзя им дать увидеть грузовик Флина. Их надо держать на расстоянии, чтобы дать высадившемуся десанту еще немного времени, еще пару минут. Быть может, это им поможет. Быть может, нет. Но сейчас Роуз мог сделать только одно.
«Клякса», сжигая остатки резервов и систем, устремилась к вражеским кораблям. Прямая атака в лоб, подальше от цитадели. Больше никаких маневров и хитростей – ресурсов на это не осталось. Ни запаса скорости, ни запаса прочности, ни маскировки.
Когда вражеские корабли взяли «Кляксу» на прицел, Роуз выпустил две ракеты по ближайшим целям. Три черных плавника синхронизировали скорость, сократили расстояние, чтобы ударить одновременно. Ракеты «Кляксы» детонировали раньше, сбив им прицел, замусорив данные радаров ворохом помех. А сквозь их волну прошли еще две ракеты, смолов в порошок свои цели. Третий корабль, оказавшийся близко к месту детонации, хорошенько тряхнуло, настолько, что поврежденная обшивка начала осыпаться кусками.
Роуз этого не видел – «Клякса» влетела в самый центр вражеского строя, и десяток огненных копий потянулись к ней одновременно. Уходя от первых ударов, выжимая остатки мощности из раскаленных добела двигателей, Роуз успел выпустить оставшиеся три ракеты с антиматерией – швырнул их в разные стороны, быстро и непредсказуемо. Он даже успел увидеть, как взорвалась первая.
А потом все залил белый свет. Сквозь него проступила алая дымка, а затем пришла тьма. Из нее Роуза выдернула боль в прокушенной губе. Жадно глотая воздух вперемешку с каплями крови, Роуз зашевелился и тут же застонал от боли. Тьма рассеялась – от включившегося наплечного фонаря. Перед ним был пульт «Кляксы» – погасший, мертвый, как кусок камня. Роуз повернулся и увидел, что кресло Акки опрокинуто, лежит на полу, придавив ее к полу. Алекс рванул на груди страховочные ремни, оттолкнулся от кресла и полетел кувырком. «Клякса» вращалась, гравитации не было, по рубке роем носились осколки. И только под потолком медленно наливался багрянцем диод аварийного отключения питания.
Лучший разведывательный корабль Союза превратился в груду железа, беспомощно летящую сквозь темноту. Экран Аккилы еще светился. Разбитый, треснувший в двух местах, он яростно мигал предупреждением о том, что «Клякса» на прицеле и ожидается ракетный удар.
Роузу было уже наплевать. Цепляясь за остатки пульта, он притянул себя к полу, впился в кресло Морайи, расцепил страховочные ремни и вытащил ее безвольное тело из креплений. Держась носками ботинок за край пульта, он попытался встряхнуть ее, заглянул в шлем. Сквозь прозрачное забрало было видно, что глаза у нее открыты, а губы, окрашенные кровью, шевелятся. Она дышит. И смотрит на него.
– Акка! – позвал Роуз, но в ответ раздался лишь шорох.
Общей связи через корабельные системы не было, скорее всего, они вышли из строя. А личный передатчик в скафандре майора поврежден. Или нет, подумал Роуз, когда увидел, как закрылись ее глаза.
– Сейчас, – прошептал он. – Сейчас.
Прижав Акку к себе, капитан сориентировался по точке вращения рубки, оттолкнулся от пульта и прыгнул к двери, ведущей в отсек отдыха. За его спиной мерцал уцелевший экран – что бы ни осталось от «Кляксы», оно находилось на прицеле, и новый удар ожидался в течение пары минут.
В невесомости двигаться было легче, чем на планете. Несмотря на болтанку и ворох обломков, мотавшихся по рубке, Роуз парой прыжков, ловко, как на обычной тренировке по спасению членов экипажа, добрался до двери. Она еще работала и без проблем ушла внутрь обшивки. За ней открылось привычное большое пространство комнаты отдыха… Слишком большое.
В дверях Роуз замешкался на секунду, устремив свой взгляд в открытое пространство. Половины кают-компании не было – вообще. Сквозь обломки обшивки, сквозь точащие коммуникации и свисающие провода Алекс видел открытый космос. «Кляксы» больше не было. Комнаты отдыха больше не было. Капсулы экипажа уничтожены. И только совсем рядом, около двери, осталась последняя, мигающая огоньком готовности.
Прижав Акку плечом к стене, Роуз распахнул капсулу – огромный гроб, стоявший вертикально. В нем можно было и спать, и укрыться от внимания соседей, и – жить. Некоторое время.