Я встал с кресла, поставил его на место и вышел. Ничего другого я и не ожидал. Аристократы вырождаются. Конечно, в такой дыре вряд ли можно встретить кого-то при уме. Но, честно говоря, он не далеко ушёл от столичных баранов.
Империя давно превратилась из феодального государства в республику. Но пережитки прошлого тянули вниз. Пятьдесят четыре года назад были отменены привилегии дворянства, тогда начались волнения, чуть не вспыхнула вторая гражданская война. Император снёс пару тысяч буйных голов и всё успокоилось. Мне кажется, что пришло время второй волны реформы. Пора выгнать подобных аристократов с их тёплых мест и поставить туда более адекватных людей. Я уверен, что тот же Нунцио даст сто очков форы этому слизняку.
Я спустился на первый этаж и прошёл к выходу. Всё пространство арки занимала фигура сержанта. Я тронул его за плечо. Он повернулся, увидел меня и отошёл в сторону.
– Тут вас барон дожидается. Пробовал пробраться внутрь, но я не дал.
Барон, до этого стоявший внизу лестницы спиной к нам, повернулся. Я оценил его заплывший левый глаз.
– Ну, калечить, может, и не надо было.
– Следовал вашим указаниям, – легионер ухмыльнулся, – давно уж хотелось, а тут такой случай, грех пропустить.
– Ладно, молодец.
Я спустился вниз. Барон сделал шаг ко мне, положив руку на эфес шпаги.
– Ты грязный проклятый и я вызываю тебя на дуэль.
Да что ж ты никак не успокоишься, а?
– Ваш сын нарушил закон и понёс заслуженное наказание. А дуэли давно запрещены, тем более что я не дворянин. Я государственный служащий.
– Нарушил закон?! Какой закон? Где свидетели, когда был суд, кто признал его виновным? – с его рта брызгали слюни, а лицо приняло совсем уж неестественный багряный оттенок.
– Я свидетель, я судил и признал его виновным. Мне плевать на ваше положение в обществе, количество ваших денег и такое прочее. Вы гражданин Империи, ваш сын гражданин Империи, я судья-исполнитель и исполнил свой долг. А теперь оставьте меня в покое.
Я прошёл мимо него и успел сделать четыре шага, когда услышал окрик сержанта. Честно говоря, я и сам ожидал, что этот боров ударит меня в спину. Я отпрыгнул влево и развернулся лицом к барону. Он как раз протыкал шпагой воздух в том месте, где только что был я. Попался. Очень хотелось врезать засранцу, а тут такая возможность. Не напади он на меня, я бы его не тронул. Но раз уж сам захотел…
Я не вошёл в Образ Мастера и даже не вытянул свой палаш. Зачем? Так было интереснее. Барон самозабвенно махал клинком, пытаясь проткнуть меня. Я порхал вокруг него как мотылёк, то сокращая дистанцию, то разрывая, уходил от его выпадов то вправо, то влево, забегал ему за спину и снова появлялся в поле его зрения.
Сержант присел на ступеньках префектуры и подбадривал меня, отмечая хлопками ладони по колену самые удачные моменты. Префект высунулся из окна своего кабинета, сделал большие глаза и засунулся обратно. Больше никого не было. Жаль, такое представление, а аншлага нет.
Даже для человека, барон двигался медленно, а уж против меня то и подавно. Через пару минут он выдохся и вообще стал похож на спящую улитку. Пора заканчивать. Я пропустил над головой очередной рубящий удар и от души врезал ногой ему в пах. Барон охнул, выронил шпагу, схватился руками за пострадавшее место, упал на колени, затем завалился набок и скрючился на земле в позе зародыша. Я ударил каблуком по его шпаге и сломал клинок у самой гарды. С полминуты я наслаждался его стонами, затем сказал:
– Оскорбление государственного служащего и вооружённое нападение. Параграфы двести три и двести десять Гражданского кодекса. Лет, эдак, на десять исправительных работ потянет. Что скажете в своё оправдание, гражданин Риан?
Он простонал в ответ.
– Очень невнятное оправдание. Но я его учту, – я ткнул носком сапога в его лицо, заставив заткнуться, – а теперь слушай меня внимательно, падаль. Ещё раз встанешь у меня на дороге – будешь проклинать свой день рождения самыми последними словами. Исправительные работы – не самое худшее, что я могу для тебя сделать. Понял?
Снова стон.
Буду считать, что понял. Я поманил сержанта рукой, развернулся и пошёл по улице. Легионер догнал меня шагов через двадцать и пристроился слева. Я бросил на него взгляд, не поворачивая головы. Его лицо расплылось в довольной улыбке, словно коту ведро сметаны перепало.