Я потянул немного времени, изображая борьбу в душе, и сказал:
– Хорошо.
Флавио облегчённо вздохнул. Я представил себе удивление преступников из Тарта, когда он на них обрушится, и едва не ухмыльнулся. До Тарта двести восемьдесят миль. Туда, назад, да ещё там минимум пару-тройку дней. Декада, а то и больше у меня в запасе будет. Да и подозрения от себя на время отвёл. Всё-таки Умник молодчага.
– А что с серыми, погибшими в доме Матичелли? – спросил я.
– Магистр решил разделить расследование на две ветки. Ими занимается Парфус, – ответил Флав.
Мы поговорили ещё немного о менее важных вещах и пожали друг другу руки напоследок.
– До встречи, брат. Удачи тебе в Тарте, – сказал я.
– До встречи. Удача мне не нужна. Я приволоку этих гадёнышей живыми.
***
Кварталы Высоких Холмов отличались от остального города не только роскошными особняками и чрезмерным количеством вигилов. Фонари висели на чугунных столбах, отлитых в форме деревьев, мостовая выложена отполированными до блеска камнями. Одно наличие тротуаров для пешеходов давало фору другим частям столицы. Сами улицы были шире и чище, здесь уже успели убрать изрядно подтаявший снег.
Я ехал на Вороне, не подгоняя, давая ему возможность бежать неспешной рысью. Мне пришлось сделать изрядный крюк, поскольку я не хотел проезжать мимо особняка Виллио. Не стоит лишний раз бередить душу.
На этот раз я был в своём обличии. Правда, Исполнитель не висел в ножнах за моей спиной, и на мне не было мундира, я ведь не на работе. Провожу отпуск как мне вздумается, еду с неофициальным визитом к одному интересному человеку. Так было задумано по плану Умника, рассчитанному до мелочей на много ходов вперёд.
Я свернул на широкую улицу, и стал присматриваться к номерам на воротах домов. 31, 29, мне нужен 17. Проехав ещё полторы сотни метров, я достиг своей цели. Большой, даже по стандартам Холмов, особняк, выстроенный в крайканском этническом стиле. Башенки на крышах, портик на фронтальной стене главного крыла, высокие двери, узкие окна, украшенные барельефами стены. В целом, вид дома говорил о неплохих доходах хозяина. Ещё бы. Серые Пчёлы не должны жаловаться на недостаток финансов.
Колокольчик мелодично звякнул за воротами, когда я потянул за шнурок. Ничего не произошло. Я спешился и попробовал открыть ворота. Заперто. Я стукнул несколько раз кулаком по металлической створке. Глухие звуки моих ударов видимо достигли чьих-то ушей.
– Кто там? – спросили из-за ворот.
– Никон Кроуд, судья-исполнитель первого ранга, ликтор магистра Пятой Палаты Чёрной Канцелярии. Мне нужно видеть Паркула Треччи для частной беседы. Надеюсь, он дома, – сказал я.
– Пойду, узнаю, господин судья, – произнёс голос.
Ворота он так и не открыл. Никакого уважения. Прошло минут десять, Ворон всё это время нетерпеливо фыркал, я поглаживал его по морде, успокаивая. Выдержки у него оказалось поменьше, чем у меня. Наконец, створки ворот открылись и нас впустили во внутренний двор.
– Извините, что вам пришлось так долго ожидать, господин судья. Нобилис Паркул ждёт вас, – сказал человек, закрывая ворота.
Дюжий мужик, в ливрее, с разбойничьей рожей и демонической чёрной бородой, взял поводья Ворона и повёл его куда-то в обход здания. Будь у меня выбор, я бы такому не то, что коня, сломанную подкову не доверил бы. Я проводил его взглядом, поднялся по ступенькам и вошёл в дом.
Обстановка внутри не то, чтобы поражала воображение, но явно претендовала на это. Да, Паркул настоящий богач. Но никакой он не нобилис. Этот титул отменили давным-давно, только самые надутые аристократы продолжали так себя величать и по сей день. Жалкий преступник, Пчела Серого Братства, а туда же. Нобилис недоделанный.
Внутри меня встретил ещё один бандит в ливрее. Этот красовался отвратительного вида шрамом на левой щеке. Он поклонился и сказал:
– Следуйте за мной, господин судья.
Слуга повёл меня по коридорам и лестницам, открыл одну из дверей на втором этаже, впустил меня внутрь и закрыл за мной. В большой, шикарно обставленной и хорошо освещённой комнате меня ожидал худощавый, невысокий человек. Его резкие черты лица и волевой подбородок говорили о решительном характере и большой силе воли. Высокий лоб и залысины на нём говорили об интеллекте и возрасте их обладателя. Горбатый нос говорил только об одном – нобилис.
Добрый день, господин судья, – сказал он.
– Добрый день. Паркул Треччи, я надеюсь? – спросил я.
– Он самый. Присаживайтесь, господин судья, – Паркул взмахнул рукой в сторону одного из кресел и сам сел в соседнее.