Кто-то творил магию совсем рядом, буквально в паре десятков метров от меня. Мои рефлексы сработали сами собой, и я уже поймал Фокус, готовясь разгладить искажение, когда одна мысль остановила меня. Фландрий был магом. Невысокого ранга, третьего или четвёртого, но точно был. Что, если это он сейчас готовит заклинание? Не стоит его предупреждать о моём присутствии.
Я побежал по балкону, словно собака, взявшая след. Сила заклинания нарастала, указывая мне направление. Совсем скоро он завершит свою магию, у меня в запасе с десяток секунд, не больше, нужно спешить.
Выход с балкона нашёлся между двумя скульптурами двухметровой высоты, изображавших ладони Единого. Я пронёсся между ними, попал в узкий коридор, пробежал шагов пять, свернул направо и вылетел прямо на двоих мужчин, стоявших по обе стороны от больших, двустворчатых дверей.
Оба были одеты в церковные одежды и колпаки. Белоснежная ткань их одеяний была расписана золотыми узорами. Они удивлённо уставились на меня. Искажение было совсем близко, прямо за дверьми.
– Что… – только и успел сказать один из них и захрипел.
Мой палаш ударил его в солнечное сплетение. Второй человек отшатнулся и оказался в углу между дверью и стеной коридора. Там он и умер. В этот момент заклинание завершилось и искажение исчезло. Я дёрнул ручку на себя, распахнул двери и ворвался внутрь.
Возле дальней стены большой комнаты, спиной ко мне, стоял раздетый до пояса человек. Его кожа светилась мягким перламутровым светом. Он развернулся ко мне. Черты лица скрывало сияние. Довольно сложное заклинание, кажется Внутренний Свет, или что-то вроде того. Видимо, готовился к литургии. Я пошёл к нему и излучаемый им свет начал меркнуть.
– Что вы здесь делаете!? – вскричал человек.
Я продолжал молча идти к нему, пока между нами не осталось пары шагов. Сияние почти исчезло. Фландрий Меллио Гоус, внук Императора и первосвященник Единой церкви, собственной персоной. А он похож на своего деда. Те же резкие черты лица, высокий лоб, узкий подбородок и чёрные волосы. Он смотрел не на меня, а куда-то вниз. Я опустил свой взгляд. Кровь капала с кончика моего палаша на белый мрамор пола.
– Кто вы? – спросил Фландрий, более спокойным голосом.
– Твоя смерть, – ответил я.
Он вздрогнул и посмотрел мне в лицо.
– Вы знаете кто я такой? И кто вы такой, в конце концов? – спросил он.
– Я нефари и антимаг, Никон Кроуд, судья-исполнитель, ликтор магистра Пятой Палаты. И да, я знаю, кто ты, Фландрий. Ты тот, кто виновен в смерти моей жены. Тот, кто заказал Серому Братству расправу над шайкой наркоторговцев. Моя жена была в одном из домов, в которых серые вырезали всех. Теперь я здесь. Око за око, зуб за зуб, Фландрий, – ответил я.
Лицо первосвященника приняло надменное выражение, и он стал ещё больше похож на Императора.
– Это гнездо Чёрного нужно было стереть. Я ничего не знаю о вашей жене. Если она и погибла, то не по моей вине. Это была случайность. А теперь убирайтесь отсюда, – ответил он.
Я скривил губы в недоброй улыбке, покачал головой и сказал:
– Вся жизнь состоит из случайностей. Ты ведь и не мог представить, чем всё это закончится, правда? Зачем тебе нужны были жизни наркоторговцев, Фландрий?
Он смотрел на меня, надменное выражение не сходило с его лица. Видимо, неизбежность смерти ещё не дошла до его рассудка. Да он просто не верит, что я сейчас убью его. Фландрий заговорил:
– Я не стану исповедоваться тебе, наглец. Я сын Ринария Гоуса и внук Иллия Гоуса, во мне течёт кровь Императора. Я первосвященник Единой церкви, помазанник Единого и его уста на этой земле. Ты святотатствуешь, мешая мне готовиться к богослужению. Тысячи верующих собираются сейчас перед этим храмом, они ждут меня, чтобы услышать слово Единого. Беги же, пока гнев нашего бога не настиг тебя. Кара его будет…
Я вгляделся в его лицо. Да он говорит всё это на полном серьёзе. Ну и шут. Сам верит во всю эту чепуху. Смех начал душить меня и я не стал его сдерживать. Мой хохот разнёсся под сводами храма, гулко отражаясь от мраморных стен. Фландрий замер на полуслове, позабыв даже прикрыть рот. Его лицо приняло подобающее испуганное выражение. Понял, наконец, с кем имеет дело. Ладно, время вышло.
– Тысячи верующих, говоришь? Ну, что же. Не будем заставлять их ждать, – сказал я и ударил его сапогом в живот.