Лом – отморозок, славный своими причудами, но регулярно приходящий в ум. В драке лютый зверь, за то и прозвали Лом, что людей ломает. Банда у него поменьше, но он всех своих женщин организовал в публичный дом. Вот и вышел главным сутенером в масштабах Базы… Поднялся на наркоте. Темное дело, но он с бойцами как-то достал сумку с травой. Из руин работяги выкопали, отобрал у кого или с кочевниками сторговался, но факт остается фактом – дикое количество дури каким-то макаром заимел. Два сезона с перерывами на войнушки вся База смолила, не исключая часовых на вышках. Сколько всяких смешных до слез, иногда до кровавых слез, историй произошло, пока у последнего пакета дно показалось – словами не передать. Зато Лом капитал сколотил, вложил в живой товар и теперь живет – не тужит!
Держится Кулака, вместе у них по бойцам с Фашистом паритет сил практически выходит, если не по качеству, то по количеству точно.
Бойцы у него так себе, но с пушкой да с корешами по бокам, сам знаешь, любая плесень заставит с собой считаться. Помимо сутенерских подвигов, «ломовики» славятся поборами на Толкучке, участвуют в местном алкогольном бизнесе. Еще новичков, пришедших в их дежурство через северные ворота, продают Фашисту в рабство. Сами за ворота ни ногой. Банда голодная и поэтому наглая.
Наставник похвалил стажера, что тот не сплоховал во время недавнего наезда «группы товарищей в красных повязках». Теперь будут уважать. До следующего наезда.
Караван-сарай растянулся гигантским металлическим чудищем вдоль восточной стены Базы – втрое длиннее и вдвое шире рабского барака. Внешняя стена Караван-сарая и продолжала защитный периметр до самой Толкучки, по пути ограничивая владения Ковбоев и Мичурина. По углам циклопического строения поднимались четыре мощные башни из серого бетона, увенчанные металлическими гнездами со спаренными автоматическими пушками. Крышу сооружения полностью покрывали полотнища солнечных батарей. Некоторое сходство с подводной лодкой придавала башенка-рубка по центру ангара, увенчанная мачтой с антеннами, несколькими ветряками и пучком вентиляционных труб.
У огромных грузовых ворот кипела суета. Шестеро оборванцев перегружали на весы с двух тележек различные изделия из цветного металла, которые не пощадили война и мародеры, а так же куски свинцовой оплетки кабелей. На территорию Караван-сарая оборванцев не пускали. Металл снимали с весов, грузили на кар и увозили на склад другие работяги – сытые, чистые и в униформе. Неизвестное, но наверняка большое количество металла торговец оценил в низенькую стопку рационов и две пятилитровки воды. Расчеты вел одноглазый мужик с изрядным брюшком, одетый в рубаху с коротким рукавом, шорты, панаму и пижонского вида кроссовки. Наряд завершал широкий пояс с кобурой на животе, сумочкой на боку и чехлом на заднице. В руках он держал толстый узкий планшет, в который с показной ленцой тыкал стилом. Охотникам он учтиво кивнул, на пару секунд подняв нос от планшета.
Солдат в тяжелом бронежилете, каске с полицейским пистолетом-пулеметом на груди без всяких вопросов пропустил охотников внутрь КПП и вызвал сопровождающего по громкой связи. Наставник взял нож у Хантера и вместе со своим пистолетом и ножом сдал в камеру хранения. Дежурный внимательно осмотрел поклажу, проверил ее и визитеров детектором на наличие взрывчатки, химической и биологической угрозы. Сопровождающий – русый парнишка в синем рабочем комбинезоне – притащил грузовую тележку, но сложить на нее товары не помог. Даже не поздоровался. И вообще сделал рожу кирпичом и держался от напарников подальше, словно опасался подцепить какую-нибудь заразу.
Стоило оказаться внутри, как Хантер осознал, что попал в сказку. Приятный кондиционированный, а главное чистый воздух, одетые в красивую и удобную униформу служащие, пахнущие одеколоном, плакаты с видами живой природы на стенах. На каждом углу в декоративных кадках произрастали диковинные растения. Да одно только искусственное освещение чего стоило! В главном коридоре, по которому их вел сопровождающий, стажер насчитал больше ламп, чем видел на всей Базе…
Пожалуй, больше всего поразила внешность гигантских муравьев, охранявших КПП внутри Караван-сарая. Впервые Хантер увидел этих жителей Нового Дома живьем. На муравьев, чью смутную картинку рисовала отрывочная память о прежней, земной жизни, эти существа походили мало, а вот на насекомоподобных боевых роботов из фантастического фильма – вполне.
Опирались муравьи на две пары нижних конечностей, затянутые в камуфляж городской расцветки и обутые в смешные ботинки с еще одним носком вместо пятки. У обоих охранников верхние конечности покоились в скрещенном виде на груди. Ноги дополнительно защищены наколенниками, руки – налокотниками и перчатками. Отсутствие рукавов позволяло разглядеть чешуеобразную структуру кожного покрова темно-красного цвета.
Высокие узкие туловища зрительно увеличивали бронежилеты с наплечниками и короткими фартуками и прямоугольные пластиковые ранцы на спинах. Прямо под ними параллельно земле торчали упакованные в ткань, перфорированную затейливым узором, веретенообразные «дыни».
Головы бойцов защищали закрытые шлемы с прозрачным забралом и без отверстий для усов в отличие от мумии «танкиста». С правой стороны на оригинальной подвесной системе крепились легкие пулеметы, хотя массивные тела муравьев могли бы выдержать отдачу и более мощного оружия. Муры не стояли на месте, постоянно перетаптывались, а их тела ритмично раскачивались из стороны в сторону с небольшой амплитудой.
Обоняние Хантера выдержало серьезный напор необычного кисло-пряного запаха, который все же не показался ему неприятным.
– Синие Муры. – Шепнул Тагир. – Когда-то им принадлежала большая часть мегаполиса. В их … муравейнике одним из первых на планете поселились люди и сложилось новое общество. Если б не чертова война, ребята бы уже жили в раю земном!
Амбрэ, источаемое Мурами, Тагир никак не прокомментировал, что не удивительно после химической атаки, пережитой напарниками на Толкучке.
– Которые союзники? – Уточнил Хантер.
Сопровождающий скосил глаза на Хантера, но промолчал.
– Ага. Союзники они людям-аборигенам. Нас, пришлых, за таковых, увы, не держат. Пока не получим гражданство поселка со статусом союзного. – Совершенно равнодушно пояснил Тагир. Охотники сбавили ход у начала целой экспозиции с довоенными видами и Тагир обратил внимание стажера, как здесь жили до последней войны.
Русый пацанчик вынуждено остановился, шумно выдохнул и, отвернувшись, что-то прошептал. Стихийная экскурсия «дикарей» его явно тяготила.
Хантер открыв рот, пожирал глазами огромные постеры, живописующие мирную жизнь: диковинные здания утопавшие в зелени, парки с фонтанами, фруктовые сады, огромные, но построенные с душой производственные и административные корпуса, научные и торговые центры… чистое голубое небо… улыбающиеся дети… беспечно прогуливающиеся пары… строители на объекте… школьники, заглядывающие в билетную кассу кинотеатра… регулировщик уличного движения… какое-то собрание мужиков в деловых костюмах… рабочий во время обеденного перерыва. Контраст шокировал. Особенно били по нервам две фотографии – Карнавал на Весенней площади и Ярмарка «Сезон скидок». Невероятный фейерверк живых цветов, красочных нарядов и счастливых лиц.
Изображения навевали воспоминания о прошлой мирной жизни, которые все чаще являлись Хантеру в самый неподходящий момент. Мужчина остановился у фотографии, изображавшей счастливую семью с полными сумками покупок, на фоне которых его тележка с емкостями трилобичьего жира и пакетами вяленой саранчатины выглядела жалко. Задний фон составляла витрина крупного супермаркета. Одно из рекламных изображений гласило: «Супчик „Вкусняшко“: и голод вам не грозит!».