Кивнув конюхам, Мечислав ринулся в шатер, где уже готовили к облачению недавно склепанную легкую бригантину. Выскочил и вытянулся перед приближавшимся к шатру шествием, Казимира вели под руки отец и дядька Одер. Поклонившись, Мечислав старательно зашнуровал и затянул плотно легший на плечи княжича доспех, накинул поверх него шитое золотом и опушенное горностаями сюрко[4] – так и не встретившись взором с глазами брата названного, пожелавшего при первом выезде остаться с непокрытой головой – отступил. Княжич поднялся в седло и, получив из рук Мечислава тупое копьё, впервые за день кивнул оруженосцу.
Звуки труб разнеслись далеко за пределы Нарочи. Рыцарь пустил Бурку шагом, неспешно объезжая ристалище. Народ притих, тысячи глаз провожали новика. Казимир отыскал на верхней галерее Иоанну, остановился напротив невесты, и тут произошло совсем уж дивное: Бурка, до самой земли спустив увитую золотыми нитями и жемчугами гриву, поклонился будущей супруге хозяина. Всадник пришпорил коня и помчался к расставленным стройным полукружьем семи чучелам по числу смертных грехов, поразить которые обязан был в качестве первого испытания в звании рыцаря.
Мечислав затаил дыхание. Копьё Казимира ударило в самый центр прикреплённого к чучелу глиняного щита с изображением надутого, распустившего хвост павлина и надписью Superbia (гордыня), отчего щит, разлетевшись на куски, рухнул наземь.
Взревели трубы, зрители ахнули, а разряженные в яркие одежды герольды возвестили первую победу.
Казимир отъехал подальше и замер, нацеливаясь на нового врага. Щит, прикрывавший соломенное чрево, на сей раз изображал змея олицетворявшего зависть. Норовистый Бурка ринулся на врага. Казимир сросся с седлом, наводя оружие на цель.
Что произошло в следующий миг?
Одни потом говорили, что конь вступил в незаметную глазу яму, другие, что взбрыкнул, укушенный змеем. Лошадь шарахнулась вбок. Рыцарь, невольно отклонилвшись, ударился головой о столб, в который он целил копьем. Щит со змием остался целёхонек. Княжича отбросило назад, седло под ним съехало. Спустя мгновенье звенящей тишины, Казамир упал в траву и больше не шевелился.
Тяжкий стон пронесся над ристалищем. Собравшиеся глядели на поверженного рыцаря не в силах ни пошевелиться ни вздохнуть. Кто-то истошно закричал. Бурка, до этого бегавший вокруг княжича кругами, поднялся на дыбы и прянул в сторону.
Мечислав первым бросился на помощь. Когда подбежал, общее оцепенение внезапно сошло – к Казимиру спешили со всех сторон. Подоспел как раз, торопливо отрезав удила, утихомирил Бурку, передав его первому же конюху. Сам упал на колени рядом с Казимиром. Залитая кровью голова княжича беспомощно запрокинулась, в его остекленевших глазах застыло жаркое иссушенное августовское небо.
[1] Здесь и далее речь идет о римских милях, равных примерно 1,5 километрам.
[2] Денар или денарий – основная разменная монета, чеканенная в польских княжествах в период с 14 по 16 века.
[3] Род оружия – усеянный шипами железный шар, подвешенный за цепь на короткую палку.
[4] Плащ, надевавшийся на доспехи для защиты от солнца, а так же в торжественных случаях – как символ принадлежности к тому или иному ордену или княжескому роду.
Глава 2
Да будут препоясаны чресла твои…
Копыта светлогривого Серко уныло месили размытую вчерашней бурей холодную осеннюю жижу. Древний лес, лишенный хоженых тропинок, всё теснее обступал одинокого всадника, сиротливо кутавшегося в подбитый соболями плащ. Усталый путник, лишь единожды за день остановившийся дать отдых коню, беспрестанно бил поклоны всякому дереву, прижимаясь к шее лошади. Наступавшие сумерки, вползая под полог дерев, завершали промозглый день леденящим вечером. Ветер стих, остановленный пологом леса, но холод, сковавший сердце в день гибели Казимира, не давал согреться даже под теплым плащом.
Конь оступился на скользкой почве, а путник, получив тычок в плечо обломанной веткой, тихо застонал, откинул капюшон и огляделся. Его взорам предстала небольшая поляна, освещенная исходившим невесть откуда призрачным сиянием. Тут ему, как всякому доброму христианину, пристало бы испугаться, осенить себя крестным знамением, пришпорить коня и бежать нечестивого места, однако на измождённом лице странника промелькнула странная улыбка. Он спешился и подошел к могучим деревам, поваленным бурей десятилетия назад. Стволы светились холодным, неприятным светом, что сочился, будто сквозь кору. Путник постоял недолго, оглянулся на коня и снял с пояса силки, заметив еще совсем мокрые заячьи следы на вязкой глинистой почве. Если все выйдет, завтра будет добыча. Оглядел старую березу невдалеке, покрошил на тонкую ветку размоченный хлеб и набросил петлю с камнем на конце: если сюда сядет птица, веревка затянется.