Второй объект – Мардук, чередовал с водою твердь. Носитель Разума, иль Хомо Сапиенс, обязан был хозяйствовать во всех стихиях – о четырех конечностях. Он должен быть прямостоящим (на тверди, чем богат Мардук).
Итак, был сделан выбор. Теперь же предстояло воплощенье.
ОН изготовил матрицу – праобраз и спроецировал ее на фоне солнечной системы.
…Корпускулярное свеченье возникло вдруг мерцающей фотонной плотью: стоящий Некто упирался головой в созвездье Рака, тогда как ноги попирали царски Гончих псов. Упругие конечности свисали с плеч мясистыми плетьми, тая в себе нейсчислимейший потенциал творенья – от сокрушительной дубины до галактической симфонии органа.
Затем ОН приступил к начинке. В объемистую черепную кость должно внедриться мыслящее вещество, вместилище раздумий, памяти и речи. Событиям веков и дней там предстоит фиксироваться поэтапно – в клетках, на сорока шести спиралях хромосом.
Самонастрой, анализ бытия и адаптация к нему из поколенья к поколенью передадут сто тысяч генов: вначале подъязычной костью, языком, с которыми подарится способность к слову. Все это надлежит создать с излишеством тысячекратным, поскольку мозгового вещества уж не добавишь в череп, когда двуногий, преодолев Мардука притяженье, взнуздает огненную колесницу и ринется во тьму созвездий на поиски собратьев по уму.
Кровь, плазму, вервии кишок, сосуды, органы и остальную слизость ОН спроектировал, играя.
Осталось главное. Во лбу, в межглазье, ОН разместил отраду квинтэссенцию всего: духовный Третий глаз, вместилищем кому явилась припухлость шишковидная в мозгу. Пусть нюх, глаза и уши Хомо обслуживают их самих. Но третий глаз – ЕГО. Лишь ОН, Создатель, вправе использовать сию бесценность для общенья с подопытным рабом своим… рабом и другом.
Он пронизал придирчивым вниманьем фотонного циклопа, любуясь блеском инженерной мысли. Затем, прессуя голограмму в миниатюрный импульс, нащупал улетавшего Мардука.
Тот, резво обретая атмосферу, закутываясь в паровой скафандр, уж вписывался в орбитальный сгиб.
Спустя мгновенье, его настиг Создателя посыл, незримо, матрицей втекая в атмосферу для исполнения в тысячелетьях.
Земле же было спущено иное наставленье: пока не испарится влага до обнаженья тверди, там властвовать должна земная БИОСФЕРА как регулятор численности первобытных тварей на изначально зарожденческом этапе. В конце его на тверди возникнет Некто, на двух ногах, шлифованный чистилищем мутаций. Тогда в придачу к БИОСФЕРЕ появится и НООСФЕРА – наставник, жесткий попечитель двуногих стад.
А дальше будет видно.
В бездонно-черной, лютой, необъятной стуже ОН выцелил планетку. ОН не спешил, смакуя возвращенье к однажды сотворенному изделью.
Упругий стержень ЕГО мысли, рассеивая фликер-шум по торсионным скрученным полям галактик, лизнул нацеленным протуберанцем когда-то сотворенный с помощью Мардука цветастый ныне шар.
Он укрупнялся, рос под «телескопом» сверхвниманья, облитый трепетной глазурью красок. Цвета пульсировали, переливались. Втекала в пурпур зелень, та накалялась синевой, затем, поблекнув, истончалась в синеву.
Все это игрище казалось беззащитно хрупким на фоне бездны-тьмы, пронизанной алмазной пылью. Но так казалось: жар магмы, испаряя океаны, насытил атмосферу КI парным озоном. И этот безупречный кокон надежно отражал мертвящий натиск бездны.
Итак, что там, под атмосферой?
Раздвинув облака нетерпеливо, ОН ощутил прилив редчайшей теплоты:
внизу
кишела
жизнь!
На новорожденной малютке бурлили прожорливо-вертлявые армады: орда хвостатых, перепончатых, зубастых дробила кости, рвала, заглатывала мясо, лихо размножалась. И океан уж был не океан, а переполненное тварями корыто.
Но вот возник исход из океана.
Поперла, пучеглазо озираясь, из воды на твердь несчетная, прожорливая рать. Хрипя, отрыгивая воду, отхаркивая на песок ошметки жабр, полезла в перегной рыть лежбища, пещеры, взбиралась на деревья. Оттуда, растопырив крыльев перепонки, карабкалась под тучи, чтобы, пикируя к земле с зубастой пастью, вцепиться в изобильные мяса, нажраться. Напировав-шись – спариться.
Налюбовавшись всласть хаосом размноженья, Создатель озаботился законом: соблюдены ль пределы биомассы в соотношении с земным масштабом? Сложивши триллионы сумм из мяса и костей, зубов, рогов и шерсти в трех стихиях, ОН зафиксировал с отрадой: работа Биосферы безупречна, поскольку масса Божьих тварей не превышала заданных объемов – 1020 граммов. Так было и так будет.
Ход времени как бы замедлил ток, хотя ждала всего лишь в двух парсеках первостепенная забота: в трехтысячной вселенной поочередно вылупились пять эллиптических галактик. У них едва обсохла плазма. Релятивистские взъерошив перья, они умащивались поудобней, порыкивая и расширяясь, толкаясь гузками материй.
Земля же множилась многообразьем форм: шерстистой и чешуйчатою тварью, сосущей молоко и кровь, ползущей, скачущей, плывущей, пернатой, одолевающей земное притяженье.
А также уникальным видом, с заявкой на бессмертие в веках: ТО БЫЛИ ПАРАЗИТЫ.
Неисчислимые армады блох, клопов, глистов и вшей, лишайников и мух вгрызались, всасывались нагло: во все, что двигалось и вырабатывало собственные соки.
Но вот весь этот хаос, все мегатонны плоти на земле, снующие в стихиях тесно, вдруг замерли в остолбененьи: над ними вздыбился, со скрипом разогнув хребет, косматый НЕКТО с сучковатою дубиной.
Двуногий осмотрелся, ощерил желтые клыки, примерился и треснул по башке ближестоящую копытную скотину. Скотина рявкнула и околела. Двуногий запалил костер, поджарил дичь и, смачно чавкая, сожрал ее за три присеста, к ночи.
Пред наступленьем темноты, когда над лесом вылез полукруг лимонного светила, Двуногий отвалился от костра.
Приподнявшись на четвереньки, напряг он барабанную утробу, рыгнул и с оглушительным, кондовым треском шагов на десять вкруг себя испортил атмосферу.
И этот сдвоенный, матерый, сытный треск трубой Архангела оповестил о наступленьи новой эры и о пришествии на КI владыки: под именем НОМО ЕRECTUS.
Владыка-то пришел. Однако этот факт, отмеченный аккордным треском, проигнорировали паразиты.
Едва опало эхо от оповещения, а лунный полукруг чуть потускнел над горизонтом, Владыка вдруг вскочил. С остервенением свирепым, рыча и ухая, стал драть ногтями шерстяную грудь. А также шею, зад и спину, поросшие не менее обильно.
Под костью черепной Владыки обиженно ворочалось и ныло нечто, доселе неизвестное ему.
ТО БЫЛА МЫСЛЬ (единственная в неолите) – неизреченная пока. Но приблизительно она звучала так: «Весь кайф испортили, паскуды, шоб вы сдохли!»
ОН отдалялся в беспредельность, заботливо заделав напоследок прорехи, полюсные в атмосфере: земля еще нуждалась в парниковой теплоте. Бурлила магма под остывающей корой, над жерлами вулканов расцветали там и сям бутоны лавы, сползая вязко на снега и продолжая паровыделенье.
Все шло по Замыслу, как надо, когда ОН, отдалявшийся, с тревогой воспроизвел еще раз в памяти рев первобытной МЫСЛИ:
– …шоб вы сдохли!
Двуногий тезисно, но явно исторгал тупую злобу хама. То был прокол, конструкторская грязь, досадный мусор в Разуме, в межгалактическом общеньи. Сотрется ли все это в мутациях геномов и хватит ли усилий НООСФЕРЫ нейтрализовывать все рецедивы хамства в ближайших революциях прогресса и далее – в межвидовом планетном симбиозе?
Оставить все, как есть? Или создать для Гелиос-системы региональный Дух-корректор в помощь НООСФЕРЕ, тем более что близится Мардук, где импульс-матрица ЕГО уже свершила революционный взрыв…
Мардук пересекал средину солнечной системы, нацеливая орбитальный путь между Юпитером и Марсом. Над ним, едва приметно, роились стаи корабельных «мух». Иные, разрывая притяженье, уже пронзали близлежащий космос, ощупывая с жадным любопытством радиоволнами, радаром, лазерным лучом космические закоулки. Похвально!