Послышался шум подъехавшего такси.
– Только бы это была она. Господи, пожалуйста, только бы она.
Бог смилостивился. Она. Луиза соскочила с клетки лифта как раз в тот момент, когда мама открыла дверь. Она несла три огромные коробки, судя по виду с платьями. Луиза кинулась к маме обниматься и выбила одну из коробок из ее рук.
– Дорогая, какая же ты неловкая!
Луиза вспыхнула.
– Знаю, – беззаботным тоном отозвалась она. – Такой уж я, наверное, уродилась.
– Все потому, что ты не смотришь, что делаешь.
Эта реплика показалась Луизе начисто лишенной смысла (как можно смотреть, что делаешь? Либо делаешь что-то, либо смотришь), пока она неуклюже и молча тащила коробки наверх.
Снимая перчатки, Вилли остановилась в холле у столика, где обычно оставляли записки.
– Мадам, звонила миссис Касл. Никакого сообщения не оставила.
– Луиза, не распаковывай коробки без меня! Луиза!
– Ага… то есть хорошо, не буду.
Вилли направилась в темный маленький кабинет, где обычно занималась оплатой домашних счетов и где стоял телефонный аппарат. Ее сестра ничего не просила передать, когда звонила, обычно потому, что ее сообщения были слишком гнетущими и запутанными, чтобы выразить их кратко. Вилли назвала телефонистке номер и, пока ждала, когда Джессика подойдет к телефону, с мрачным предчувствием, из-за которого упрекала себя в эгоизме, гадала, в чем дело на этот раз. А времени, чтобы переодеться, остается уже совсем немного, да еще надо выложить вещи для Эдварда…
– Джессика, алло! Мне передали, что ты звонила. В чем дело?
– Сейчас сказать не могу. Но, может, пообедаем завтра вместе?
– Дорогая, завтра пятница. У нас обедает мисс Миллимент, у Луизы последний день учебного семестра, Тедди возвращается из школы… Конечно, ты можешь прийти к нам на обед, но…
– Но поговорить нам не удастся. Все ясно. А если я приду пораньше… как думаешь?
– Да. Так и сделаем. Как я понимаю, все плохо?
– Не совсем так. У Реймонда новая идея.
– О господи!
– Завтра расскажу.
Вилли повесила трубку. Бедная Джессика! Первая красавица в семье, годом моложе ее, а замуж впервые вышла в двадцать два, накануне битвы при Сомме, где ее мужу оторвало ногу и, хуже того, расшатало нервы. Он был из обедневшей семьи и рассчитывал сделать карьеру в армии. Когда-то, в некотором смысле и до сих пор, он обладал бездной прямодушного обаяния, он нравился всем с первого взгляда. Его вспыльчивость и врожденная неспособность сосредоточиться хоть на чем-нибудь проявлялись лишь после того, как кто-либо вкладывал деньги в его птицеферму или, как в случае Джессики, выходил за него замуж. У них было четверо детей, они остро нуждались в средствах. Джессика никогда не жаловалась, но явно считала жизнь Вилли идеальной и беззаботной, и это невысказанное сравнение пугало Вилли. Потому что если и вправду у нее есть все, почему же ей постоянно чего-то недоставало? Медленно поднимаясь по лестнице, она старалась не развивать эту мысль.