Я поднимаю голову, чтобы меня поприветствовали эти зелёные глаза с моего изображения. Неужели мне каким-то образом удалось вызвать его к жизни?
Не будь идиоткой.
Затем я замечаю ожерелье, которое он защёлкнул у меня на шее. Оно изящное из полноценного серебра и имеет маленькую подвеску в виде бабочки, крылья которой завёрнуты в символ бесконечности.
Вау. Это так красиво.
Это совсем не похоже на дорогие ожерелья, которые мама дарит мне, и которые я ношу только когда гуляю с ней.
Я оглядываюсь на Коула и вижу, что он опирается на пианино, скрестив ноги в лодыжках, и его пальцы бегают по черным клавишам, не нажимая на них.
Но все его внимание приковано ко мне. Я улучаю момент, чтобы увидеть его, мальчика, проклятие, сына Хелен, который не заслуживает этого.
Его волосы взъерошены. Иногда я задаюсь вопросом, не утруждает ли он себя расчёсыванием волос после душа. Его телосложение начало выпирать из формы Младшей Королевской Элиты. Даже впадина на его шее стала мускулистой. Плечи расширились, ноги удлинились, и в мгновение ока он стал намного выше меня.
Он так отличается от мальчика, который сидел рядом со мной в тот день в парке. Мальчика, который видел, как я плакала, и собирался уйти, пока я не заставила его остаться.
Однако одно не изменилось. Его глаза.
Они все ещё такие же твёрдые, как и тогда. Другие могли бы найти их завораживающими, но я часто находила их немного призрачными, немного таинственными и немного пугающими.
Коул, возможно, лучше всех умеет скрывать свои выражения и чувства, но он не может скрыть то, что я вижу в этих тёмно-зелёных глазах. У них есть свой собственный язык, но прямо сейчас я не могу понять, что они говорят.
Мои пальцы дрожат, совсем немного, прежде чем я снимаю их с ожерелья и говорю более тихим голосом, чем хотелось бы.
– Для чего это?
– Наше новое начало.
– Наше новое начало?
– Да. Себастьян ничего не сказал?
Папочка действительно упоминал, что расскажет мне кое-что сегодня за ужином, но я думала, что это касается его предстоящих планов на поездку.
– Что он должен был сказать?
И почему Коул знает об этом, а я нет?
Он молчит, как будто испытывает мои нервы. Вычеркни это. Он абсолютно точно это делает.
Затем он улыбается. Его улыбка ослепляет. Он не часто это делает, но, когда всё же улыбается, всё, что я могу сделать, это остановиться и посмотреть.
– Поздравляю с помолвкой с Эйденом.
Моё сердце падает, и мне требуется все силы, чтобы не заплакать. Он поздравляет меня? Не то чтобы я ожидала, что он скажет мне не доводить дело до конца после этого сообщения, но я думала, что он, по крайней мере, расстроится из-за этого.
Он поздравляет меня. Серьёзно?
– Лишение девственности и помолвка - все в один день, – продолжает он тем спокойным, приводящим в бешенство тоном. – Ты работаешь быстро, прямо как твоя мама”.
– Не смей упоминать мою маму, – повышаю я голос. – Ты не имеешь права говорить о ней.
– Почему, Бабочка? Боишься, что станешь такой же, как она? – Он наклоняется так, что нас разделяет лишь лёгкое дыхание. – Вот проверка реальности: с кем-то вроде Эйдена ты закончишь хуже, чем твоя мать; ты закончишь, как его мать. Тебя найдут мёртвой после долгих часов страданий в глуши.
Я поднимаю кулак и бью его в грудь, мои глаза щиплет.
– Пошёл ты, Коул.
Я собираюсь снять ожерелье и вернуть его, но он говорит.
– Если ты снимешь это, я заберу его, так как ты отказываешься.
Поджав губы, я опускаю руку. Почему он знает, на какие кнопки нужно нажимать? Нет ничего, что я ненавижу больше, чем проигрывать, даже не начав.
– Уходи, – отмахиваюсь я от него. – Я не хочу снова видеть твоё лицо.
– Это было бы трудно, учитывая семейные узы и все такое.
– Что?
– Мама и Себастьян встречаются.
О, Боже.
Если бы моя челюсть могла упасть на пол, это произошло бы прямо сейчас.
Мой план годичной давности сработал. Часть меня взволнована тем, что у Хелен и папы есть второй шанс, но другая часть, та, которая смотрит в эти бездушные зелёные глаза, заставляет меня остановиться.
Коул - сын Хелен.
Если так пойдёт дальше, он будет…
Нет, нет. Я не позволю своему мозгу озвучить эту мысль.
– Ты знаешь, что это значит, Бабочка?
Я отчаянно качаю головой, не желая думать об этом.
Он кладёт обе ладони мне на щёки, пока его губы не оказываются в дюйме от моих, а затем, просто так, он касается ими моего рта один раз, прежде чем потребовать этого поцелуя.
Это совсем не похоже на то, что было год назад. Это не просто массаж языков и невинные поглаживания. На этот раз он пожирает меня, наши зубы стучат друг о друга, пока он агрессивно целует меня.
Его пальцы впиваются в мою кожу, когда он наклоняет мою голову вверх и погружает свой язык внутрь, кружа им напротив моего. Как будто ему все мало.
Я не могу насытиться.
В моей голове звучит голос, говорящий мне, что я должна прекратить это, но я слишком опьянена его вкусом, тем, как он хватает меня и съедает заживо, чтобы слушать этот голос.
Когда он отстраняется, он кусает мою нижнюю губу, заставляя меня вздрогнуть. Затем он шепчет возле моей челюсти.
– Я буду хорошо заботиться о тебе, сестрёнка.
Его слова выводят меня из ступора, но я все ещё слишком оцепенела. Я даже не могу поднять руки, чтобы ударить его.
– Не тратьте своё время на тренировки. – Он делает громкую заметку, нажимая несколько клавиш одновременно. – Я выиграю соревнование.
Затем он поворачивается и уходит.
– Я ненавижу тебя!
Я кричу ему в спину, а он просто машет двумя пальцами, не оборачиваясь.
Моё дыхание учащается и прерывается в безумии ещё долго после того, как он ушёл. Я не могу успокоиться. Я продолжаю облизывать свои распухшие губы, даже не осознавая этого.
Я собираюсь причинить ему такую же боль, какую он причинил мне. Я собираюсь погубить его.
Я достаю свой телефон и набираю папу. Он берет трубку после двух гудков. Он может быть занят, но никогда не бывает слишком занят для меня. Кроме того, он знает, что я не позвоню ему, если это не срочно.
– Всё в порядке, принцесса?
– Нет, папочка, – я делаю свой голос слегка испуганным, слегка дрожащим, чему научилась у мамы. – Я только что кое-что увидела и не уверена, стоит ли мне рассказывать”.
– Это я, принцесса. – Появляется его заботливый, но твёрдый тон. – Ты можешь рассказать мне все, что угодно.
– Но это может навлечь на кого-то неприятности.
– Если они сами навлекли на себя неприятности, они этого заслуживают. Закон не защищает глупых.
– Это наша медсестра, мисс Голдман.
–А что с ней?
– Я проходила мимо сегодня утром и услышала, как она издаёт странные звуки. Я думала, она ранена, но когда я заглянула внутрь, я увидел её...