На публике он держал меня на руках и души в нас не чаял. Наедине же он срывался, как только мы произносили хоть слово.
Я научился молчанию до того, как научился говорить. Тишина даёт тебе пространство для размышлений, для построения планов. Разговоры же навлекают на тебя только неприятности.
Познакомившись в Хаосом, я перестал плакать, и среди прочих привычек, я больше не удивлялся, почему мы с мамой застряли с ним, или сделал ли я что-то не так, родившись.
Хаос научил меня многим вещам, и самое главное и них: ты должен начать это сам.
Ты не можешь ждать, пока наступит хаос.
Отец - мастер хаоса. Он вызывал его каждый день. Каждую ночь.
Всё заканчивается тем, что мама сворачивается клубком и прикладывает лёд к своему лицу. Она не хочет, чтобы я видел её, когда она в таком состоянии. И она делает всё, что в её силах, чтобы скрыть это – макияж, выпечка, улыбки.
Много улыбок.
Сейчас она внутри, прячется и плачет.
Я нет.
Я стою на краю бассейна, глядя прямо вниз на всё красное.
Хаос в его истинной форме.
Впервые с того дня, как я вернулся домой, я делаю глубокий вдох. Долгий вдох.
Я могу дышать, и это не чернота. Я могу видеть, и это не темнота. Я могу чувствовать, и это не пустота.
Я не знаю, как долго стою там, наблюдая и пытаясь вспомнить, что он сказал.
Ты чудовище.
Он думал, что я монстр.
Может быть так оно и есть.
Я поворачиваюсь, словно робот, моё тело тяжёлое и негнущееся, и ухожу. Покидаю не только бассейн, но и сам дом.
Наш особняк исчезает из виду, но эта сцена в бассейне продолжает прокручиваться в моей голове, как фильм.
Красный.
Рука.
Бульканье.
А потом… тишина.
Ты чудовище. Он что-то сказал после этого, но… я не могу вспомнить. Я был слишком поглощён хаосом, чтобы запомнить.
Уже поздний вечер, поэтому на горизонте ярко-оранжевые сумерки.
Не зная, куда мне идти, я стою посреди улицы и наблюдаю, как солнце медленно исчезает за зданиями.
Скоро стемнеет. Скоро воцарится хаос.
Ноги сами несут меня в ближайший парк. Обычно в это время там пусто, потому что мамочки забирают своих детей домой. Это небольшой парк с высокими деревьями и тёмно-зелёными скамейками, похожими на ту, что у бассейна.
Может быть, если я сижу здесь и думаю о парке и темноте, то я не буду думать о бассейне.
Мне следовало взять с собой книгу.
И я уже собираюсь вернуться и взять одну, когда замечаю маленькую фигурку, съёжившуюся на скамейке в дальнем конце парка под большим деревом.
На ней розовое платье, у которого так много материала внизу, что оно вдвое больше её самой. Блестящие золотистые волосы собраны в длинный хвост бабочкой. Точно такая же бабочка есть на поясе, который обвивает её талию. Она обнимает свою куклу, которая так похожа на неё и даже носит такое же платье.
Эта девчонка всегда делает такие глупые вещи.
Сильвер часто приходит, когда я играю с Эйденом и Ксандером, но она мне не нравится.
Она много говорит и спорит – очень, очень много – и это разрушает тишину в моей голове.
Я должен уйти, но что-то меня останавливает.
Слёзы в её глазах.
Она постоянно наносит на своё лицо блёстки, как будто верит, что она – это кукла, с которой играет. Теперь же, когда она плачет, блеск пропитывается слезами и двумя ручейками стекает по её щекам.
Сильвер не плачет. По крайней мере, я никогда не видел её плачущей. Мне было любопытно, как она это делает, и, хоть она мне не нравится, я хотел спросить её и узнать, не потому ли, что она тоже считает, что это бесполезно.
Теперь же, когда я впервые вижу её плачущей, я не могу уйти. Я даже не могу пошевелиться.
Всё, что я могу, это наблюдать, как влага скапливается в её огромных глазах. Их светло-голубой цвет темнеет, прежде чем слёзы потекут по её щекам.
Её лицо в полном беспорядке, полное соплей, блёсток и её бесконечных слёз. Её щёки покраснели, а губы розовее, чем обычно.
Хаос.
Он снова пришёл ко мне.
Я не думаю об этом, когда мои ноги ведут меня в её направлении. Она не чувствует меня, вернее, не может. Эйден всегда говорит, что я двигаюсь бесшумно. И это из-за того, что я научился ходить на цыпочках, чтобы быть вне досягаемости моего отца.
Но я никогда не говорю об этом ни ему, ни Ксандеру.
Мы не должны говорить такие вещи. Мы порядочные люди с хорошими манерами и приличными секретами.
Как только я оказываюсь за спиной Сильвер, я дёргаю её за конский хвост. Она ахает, а потом вскрикивает.
Это то, что я обычно делаю, чтобы выгнать её из дома Эйдена, когда она слишком много говорит. Она кричит, что мальчишки – отстой, и что я должен пойти в плохое место.
Понятия не имею, зачем я сделал это сейчас. Я действительно не хочу, чтобы она исчезла, но я также не могу игнорировать эту привычку всякий раз, когда она появляется в поле моего зрения.
Сильвер поднимает свою голову, и когда её глаза встречаются с моими, они расширяются, пока почти не поглощают её лицо.
Секунду я смотрю на неё, не в силах сделать ничего другого.
Мне нравится этот взгляд.
И я так хочу сохранить его.
Но как?
– Что ты здесь делаешь, Коул? – Она позволяет своей кукле, у которой тоже есть бабочки на голове, упасть к ней на колени, и прячет лицо в своих крошечных руках. – Уходи.
Я отпускаю её волосы, раздражённый тем, что она спрятала этот взгляд, и сажусь рядом с ней. Большая юбка её платья без проблем могла бы вместить её одного человека, между нами.
– Почему ты плачешь? – Мой голос звучит тихо, потому что я не знаю, как мне следует разговаривать с ней.
‒ А тебе какое дело? – Она шмыгает носом. – Ты ненавидишь меня.
Значит она знает об этом.
– Что заставляет тебя так думать?
Мне нужно, чтобы она сказала мне, почему она плачет, потому что, если я узнаю причину, я смогу использовать её, и, возможно, смогу вернуть этот прежний взгляд.
Хаос.
– Я просто знаю, что это так, – ей удаётся выдать это сквозь всхлипывания. – И я тоже ненавижу тебя.
– Если ты ненавидишь меня, то почему ты прячешься от меня?
– Я не прячусь! Я не хочу, чтобы ты видел, как я плачу. Никто не видит этого.
Я полностью поворачиваюсь к ней лицом, и на моих губах играет улыбка.
– Значит, я первый?
– Заткнись и вали!
– Нет.
– Нет?
– Это общий парк.
– Отлично. Я ухожу. – Она убирает руки от своего лица. Оно всё ещё в слезах и испорченном блеске, но прежний взгляд исчез. Она не удивлена и не застигнута врасплох.
Почему нет?
– Если ты останешься, я открою тебе секрет, – говорю я, когда она подбирает свою куклу.