Коул развязывает мне запястья. Я отталкиваю его, пытаясь освободить лодыжки, но в итоге затягиваю узлы ещё туже.
У него вырывается смешок, когда он берёт на себя эту задачу.
– Сиди спокойно.
Как только я больше не связана, я выпрыгиваю из багажника и бью его кулаком в грудь.
– Что, если бы у меня была клаустрофобия, ты, придурок?
– Это не так. Ты прячешься в своём шкафу каждый раз, когда пишешь в своих дневниках.
Мои губы приоткрываются.
– Т-ты знаешь о них?
– Может быть.
О. Боже. Мой.
Он не должен был этого делать. Какого чёрта он вообще о них знает?
– Как много ты прочитал?
– Всё.
– Ты... ты... ты такой извращенец!
– Не такой большой, как твои записи обо мне в последнее время.
Мои щеки пылают до глубокого красного оттенка.
– Заткнись.
– Зачем? Ты стесняешься признаться, что ночь - твоё любимое время суток?”
– Как угодно. – Я складываю руки на груди. – Если ты сделаешь это со мной ещё раз, ты прочитаешь о чёрной магии и кукле Вуду, которую я готовлю для тебя.
Он хватает меня за руку и притягивает ближе, так что я оказываюсь вплотную к нему спереди.
– Если ты снова скажешь, что ненавидишь меня, это будет только усугубляться.
– Усугублять?
– Ага, – шепчет он мне на ухо. – И это включает в себя грёбаный дневник.
Я отталкиваюсь от него, собираясь сесть на пассажирское сиденье, но он не отпускает меня.
Коул бросает меня на заднее сиденье, закрывает дверь и задирает моё платье.
– К-кто-нибудь увидит, - выдыхаю я, даже когда мои ноги обвиваются вокруг его талии в тот момент, когда он стягивает брюки.
– Они не увидят.
– Что, если они это сделают?
– Что, если они это сделают, Сильвер? Что, если они, блядь, сделают это? – Он входит в меня одним долгим движением, которое вырывает стон из моего горла. – Это не изменит того факта, что я трахаю тебя и сплю с тобой каждую ночь. Это не меняет того факта, что ты моя.
Дрожь охватывает меня в своих тисках, когда он владеет мной во всех смыслах этого слова. В последнее время мне кажется, что он трахает не только моё тело, но и моё сердце и душу.
Он владеет каждой частью меня, нравится мне это или нет.
Сначала я думала, что это будет интрижка и скоро закончится. Я думала, что мне станет скучно, я устану, или, может быть, все сойдёт на нет.
Но прошли месяцы, целые чёртовы месяцы, и все это только усиливалось, а не угасало.
О чём я только думала? Это Коул. Он завладел частью моей души с того самого дня в этом самом парке.
У него всегда была я. Тем или иным извращённым способом.
Когда мы остаёся вместе, осознание поражает меня, как гроза.
Чувства, которые я испытываю к нему, никогда не были временными и никогда не будут.
Ничто из этого не будет временным. Все это выдача желаемого за действительное.
– Блядь, - бормочет он мне в шею. – Ты сбиваешь меня с толку, Сильвер. Почему я не могу перестать думать о тебе ни на секунду?
– Они не реальные.
– Что не реальные?
– Чувства. Всё. Они существуют только потому, что мы не можем быть вместе.
– О чём, чёрт возьми, ты говоришь?
Он отрывает голову от моей шеи, наблюдая за мной с неодобрением. Со злостью.
Я отталкиваю его, и, к счастью, он не протестует, когда выходит из меня, его сперма капает между моих бёдер.
Достав салфетку, я вытираюсь, не желая встречаться с его умоляющим взглядом.
– Отвези меня к маме.
Если я проведу с ней ночь, то наверняка прочищу голову и придумаю лучший план на будущее.
Тот, который не разрушит обе наши семьи.
Потому что в таком темпе мы направляемся прямо к обрыву, где мы оба упадём.
Челюсть Коула тикает. Он не говорит ни слова, когда одевается, выходит и садится за руль.
Я остаюсь сзади, притворяясь, что смотрю в окно, когда на самом деле украдкой бросаю на него взгляды.
Как только мы оказываемся на парковке, он бросает мне батончик «Сникерс», его лицо ничего не выражает.
– Я купил его раньше. Он тает.
Моё сердце согревается. Коул не ест Сникерс или шоколад вообще, но он всегда покупает их для меня.
– Спасибо.
– Я устал играть в твои игры, Сильвер. Это последний раз, когда ты убегаешь от меня.
– Чего ты от меня ждёшь?
– Я ожидаю, что ты будешь со мной, потому что хочешь этого, а не убегаешь, потому что не можешь признаться в этом себе.
– А как насчёт всех остальных?
– К чёрту всех остальных. Они значат не больше, чем мы с тобой.
И с этими словами он уезжает. Я нажимаю кнопку маминой квартиры, мои плечи опускаются, когда я рассеянно ем батончик «Сникерс».
Может быть, мне стоит приберечь его для того, чтобы мы с мамой посмотрели фильм, а не Дневник Памяти.
Я ввожу код её квартиры и захожу внутрь, всё ещё покусывая шоколад.
Внутри темно, единственный свет исходит из её комнаты. Я просто нахожусь за её пределами, когда звуки проникают внутрь.
Стоны. Вздохи. Удары плоти о плоть.
Мои щёки пылают. Наверное, мне следовало сначала позвонить. Но опять же, Люсьен почти не приходит в мамину квартиру, и я вроде как думала, что у них были несексуальные отношения.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, когда слышу безошибочно узнаваемое имя.
Мои пальцы медленно открывают дверь. То, что осталось от моего Сникерса, падает на землю. У меня шрамы на всю жизнь.
Мама лежит на спине, пока мужчина жёстко трахает её.
И этот человек - не Люсьен.
Это папочка.
Глава 41
Сильвер
Мы втроём сидим в маминой гостиной.
Сказать, что воздух неловок и полон напряжения, было бы преуменьшением века. Я не так представлял себе наше семейное воссоединение.
Мама завязывает атласный халат вокруг ночной рубашки и продолжает трогать свои волосы, пытаясь привести в порядок растрёпанные светлые пряди.
Папа выглядит совершенно нормальным, весь заправленный в свой костюм, как будто он родился в нём.
Боже. Я не могу поверить, что застала своих родителей за сексом. Сейчас это еще более тревожно, учитывая, что они больше не женаты.
Они сидят рядом друг с другом, а я напротив них, сложив руки на груди, как судья, собирающийся привлечь к ответственности своих подзащитных.
Мама одаривает меня неловкой улыбкой.
– Это не то, чем кажется.
Я морщу нос.
– Я думаю, что видел именно то, чем это кажется.
– Принцесса. – Папа прочищает горло. – Нам жаль, что тебе пришлось быть свидетелем этого.
– Разве тебе не следует больше сожалеть о других людях? Я не знаю, Хелен и Люсьен?
– Люсьен и я просто друзья, Куколка. Мы выходим вместе только для того, чтобы избежать хлопот с поиском пар на бесчисленные мероприятия, которые мы посещаем.