Я кладу её на плитку и давлю ей на грудь.
Давай, Сильвер. Ну же, ты не можешь бросить меня!
Пожалуйста, не бросай меня, чёрт возьми.
– М-моя кукла? – Хелен бежит к нам. – Почему она не улыбается?
Себастьян преграждает ей путь, направляя пистолет ей в голову.
– Держись, черт возьми, подальше от моей дочери.
– Себастьян, разве ты не видишь? Я нужна ей. Моей кукле нужен её мастер.
– Не двигайся, Хелен, – рычит он.
– Или что? – Она наклоняет голову набок. – Ты убьёшь меня? Мы оба знаем, что ты не можешь этого сделать. Дай мне посмотреть на мою куклу.
Я продолжаю давить на грудь Сильвер. Её губы становятся фиолетовыми. С каждой проходящей секундой она умирает.
Каждую секунду она ускользает от меня сквозь пальцы.
Мама вскрикивает, но я не смотрю на неё. Я не обращаю на неё внимания. Потом я слышу, как она борется с Себастьяном за пистолет, но все, что меня волнует, - это Сильвер.
Ну же. Ну же.
– Оставь её в покое. – Мама стоит надо мной, держа пистолет. – Отпусти её.
– Ты убиваешь её, Коул.
– Ты убил её! Ты сделал это!
– Нет. Она отчаянно качает головой, отступая назад. – Я этого не делал. Это не я. Это не...
Её слова обрываются, когда она спотыкается. Её голова ударяется о перила бассейна с тошнотворным глухим стуком, а затем она падает…
Вниз.
Вниз.
Её кровь окрашивает воду в алый цвет. Она не плавает.
Ни Себастьян, ни я не двигаемся, чтобы помочь ей.
Я всё ещё сжимаю грудь Сильвер, моя собственная грудь чувствует себя так, словно в ней не хватает кислорода.
Она не открывает глаз.
Она не отвечает.
В тот день кукла умирает.
Глава 45
Сильвер
Странно, как быстро все может закончиться.
В одно мгновение ты там, в разгар своих самых счастливых моментов, а в следующее все заканчивается.
Хотя, на самом деле, нет.
Прошло две недели с тех пор, как всё рухнуло. С тех пор, как Хелен оказалась психопаткой, которая была одержима мной.
Которая причиняла боль другим женщинам, чтобы она не причинила боль мне.
Которая писала книги, чтобы не убивать других женщин так сильно, как ей хотелось.
Часть меня умерла в тот день. Та часть, которая верила в Хелен. Ту часть, которая любила её и жалела.
Когда эта часть умерла, Коул вернул меня к жизни.
Я сделала свой первый вдох воскрешения в тот момент, когда она умерла.
Смерть за жизнь.
Но мы не поехали в больницу. Фредерик привёл ко мне больницу — вернее, команду врачей. Он заставил их всех подписать документы о неразглашении, что стоило бы им трёх поколений интенсивного труда, если бы они что-то раскрыли.
В итоге мне наложили несколько швов и у меня болело, першило в горле, но это не та боль, которая осталась со мной.
Это все остальное.
Дело в том, что я не видела Коула после того дня.
Тот факт, что он не отвечает на мои звонки и не разговаривает со мной.
Тот факт, что он сказал мне через папочку, что переезжает, пока ему не придётся поступать в университет.
Тот факт, что он не позволил мне утешить его или быть рядом с ним.
Даже во время похорон Хелен он кивнул нам, принял соболезнования моих родителей и провёл весь день со своими придурками-друзьями. И хотя я была рада, что кто-то был рядом с ним, я хотела, чтобы этим кем-то был я, а не Эйден, Ксандер и Ронан.
Полицейским процедурам не потребовалось много времени, чтобы быть завершёнными. Фредерик применил свою магию ко всем медиа-играм, и это было помечено как несчастный случай.
Папа хотел разоблачить Хелен, но Фредерик и мама отговорили его от этого. Если он это сделает, у него не будет никаких шансов остаться в политике.
Если станет известно, что он был женат на психопатке, серийном злоумышленнике, который угрожал жизни его дочери под собственной крышей, его будут избегать вечно, и наша жизнь превратится в ад.
Однако, если станет известно, что он потерял жену во время своей кампании из-за несчастного случая, он получит сочувствие.
– И я притворюсь, что утешаю тебя. – Сказала мама. – Тогда все скажут, что я подхожу тебе больше, чем та сука, которую, кстати, я назвала психопаткой. Я не могу поверить, что она причинила боль моему ребёнку.
Тогда она обняла меня до смерти. Мама обнимала меня каждый вечер и практически вернулась к нам.
Любовь и утешение её и папы помогают, но они не закрывают дыру в моей груди. Они не заживляют рану, которая открылась с того дня.
Рана, которая жжёт и заставляет меня плакать каждую ночь. Поэтому сегодня я решаю сам закрыть эту рану.
Я иду к нему.
В дом, в который он вернулся.
Дом призраков, кукол и луж крови.
Возвращаться сюда - это последнее, что я хочу делать, но я также не подписывалась на то, чтобы разлучаться с Коулом.
После ввода кода я медленно вхожу, наблюдая за своим окружением, как будто кто-то набросится на меня и воткнёт иглу мне в шею.
Я останавливаюсь, когда вижу его напряжённую спину. Он выглядит меланхоличным, его плечи поникли под курткой. Он стоит перед бассейном, только сейчас там пусто. Ни воды с кровью, ни какой-либо другой воды.
Несколько коробок сложены друг над другом снаружи. Он что, съезжает? Куда?
Я пыталась спросить Эйдена, как дела у Коула, но этот ублюдок не давал никакой информации, а я слишком устала, чтобы замышлять что-то, чтобы заставить его.
– Ты куда-то собираешься?
Я останавливаюсь рядом с ним.
Взгляд Коула устремляется на меня. Его тёмно-зелёные радужки кажутся бездонными, пустыми, как будто они уже переместились куда-то еще.
– Что ты здесь делаешь? Тебе не следует быть здесь.
– Тогда почему ты стоишь здесь?
Он снова смотрит на пустой бассейн.
– Иди домой, Сильвер.
Я встаю перед ним, обнимаю его за талию и кладу голову ему на грудь, вдыхая его запах.
– Что ты делаешь? – спрашивает он, не обнимая меня в ответ.
– Ты сказал мне идти домой. Ты мой дом, Коул.
Он отталкивает меня, встряхивая за плечи.
– Я не твой дом. Я сын женщины, которая чуть не убила тебя, мать твою.
– Ты не она.
– Может быть, так и есть. Я прожил всю свою жизнь, думая, что унаследовал эти чёртовы гены от своего отца, но оказалось, что они были от неё. Может быть, я вырасту и стану таким, как она.
– Ты не сделаешь этого.
– Откуда ты это знаешь?
– Потому что ты разделил мою потерю. Ты назвал это нашей потерей, Коул, помнишь? Ты сказал мне, что моя боль - твоя. Ты никогда не будешь ею, потому что тебе не всё равно. По-своему, тебе не всё равно.
Он тяжело дышит, как будто все еще борется с этой мыслью. Эта реальность. Тот факт, что он не его родители. Он никогда им не будет. Я знаю это точно.