Она спросила себя: а стал бы человек, ее ненавидящий, звонить ей после их ссоры, хотя бы и в гневе? Про машину он не спрашивал, он проверял, добралась ли она до дому целой и невредимой. Даже доведенный до белого каления, проклинающий сам факт ее существования, он все-таки позвонил ей.
Что ей терять, если она еще с ним встретится? Нечего! Но каким образом встретиться, если он всячески этого избегает? Надо как-нибудь его заманить. Глаза ее сузились: она внезапно вспомнила, как он когда-то угрожал под влиянием гнева.
- Вы знаете каких-нибудь хороших адвокатов, Марк? - медленно спросила она.
Он насторожился, изумленный, как неожиданно она подняла голову - и гордо, после того, как несколько дней держала ее опущенной.
- Знаю. А зачем? Глаза ее сузились.
- Думаю вчинить иск о нарушении брачного обещания.
У него отвисла челюсть.
- О наруше... То есть... Отцу?
- Последнее время больше никто мне предложение не делал, - мрачно произнесла она.
- Но, Клодия... Господи.., да он ведь ни за что... Господи!
Его испуганный лепет не воспрепятствовал отчаянному поступку отчаянной женщины.
- Вы при этом присутствовали, - напомнила она. - Слышали, как он сказал, что собирается на мне жениться.
Марк сглотнул слюну.
- Хотите, чтобы я выступил свидетелем с вашей стороны? - запищал он, как девчонка, и воззрился на нее в ужасе. - Клодия, да он меня убьет - обоих нас убьет!
Она посмотрела на него суровыми карими глазами, мерцающими от бесполезных слез, которые запретила себе пролить.
- Но есть ведь что-то, ради чего стоит умереть, правда?
Нечестивая, веселая ухмылка медленно проползла по его отупелому лицу, пока он наблюдал за нею, полною решимости.
- Да. Да, пожалуй, есть. И я не просто знаю хороших адвокатов, некоторые из них мне кое-чем обязаны. Вы просто сидите здесь, Клодия, и не рыпайтесь, а я все возьму на себя!
После того, как он ушел, сочтя все это куда более забавным, чем это было разумно или уместно, уверенность Клодии мигом улетучилась. Нарушение брачного обещания? - раздраженно подумала она. Умора! За все время любящий Морган обещал ей одно - страдания, и выполнил обещание с лихвой!
Смутно представляя себе, что адвокаты будут в корыстных целях действовать крайне медленно, Клодия утешила себя тем, что, если смелости не хватит, всегда хватит времени передумать. А пока она по крайней мере будет чувствовать, что снова делает некоторую попытку распорядиться своей жизнью.
Впервые за несколько дней она позавтракала и даже немного поела за обедом - из уважения к отчаянным усилиям крайне растерянной домоправительницы Моргана.
Во второй половине дня, раздраженная жарой и последствиями бессонницы, Клодия вызывающе улеглась загорать на террасе, пытаясь избавиться от того, что она сочла тюремной бледностью.
Душераздирающе завизжали шины, хлопнула автомобильная дверь - это прогнало ее легкую дремоту, она рассеянно села, чувствуя болезненное покалывание кожи и досадуя, что перестаралась с загаром. Неужели Марк уже вернулся? Хочет проверить, не перерезала ли она вены? Право, надо ему сказать, чтобы перестал возле нее маячить наподобие нервного папаши. Она встала, пошатываясь, посмотрела с балкона, и глаза ее расширились от ужаса, когда она увидела внизу приземистый черный автомобиль, чьи шины еще дымились.
В тот же миг она услышала, что ее имя эхом перекатывается по дому:
- Клодия? Клодия! Я знаю, что ты здесь, Клодия, от меня не спрячешься!
Она смятенно оглянулась по сторонам, ища, что бы надеть поверх элегантного желтого купальника, но халат она с собой не захватила и подумывала завернуться в скатерть, служившую ей во время обеда на открытом воздухе, когда Морган с грохотом пролетел вверх по лестнице, ворвался в солярий и увидел ее.
- По-моему, я тебе велел убираться из моего дома! - отрезал он. Его жаркий взгляд скользнул по ее обнаженным рукам и ногам, пока он проходил вперед, и что-то мелькнуло у него в глазах. - Вижу, что ты меня ждешь.
Сардоническая, тихая реплика была настолько неожиданна, что Клодия дернулась.
- Много о себе думаешь! - выпалила она, подавляя желание скрестить руки на груди, ходящей ходуном.
Бритый, хотя казался небритым, изможденным, суженные глаза смотрели угрожающе, лицо как бы очертили беспощадные прямые линии. Он был в белой рубашке и светло-серой пиджачной тройке, и рядом с ним Клодия чувствовала себя пугающе голой, застигнутой врасплох.
- А как еще о себе думать тому, кто настолько желанен женщинам, что они вынуждены судить об его чарах? - он похлопал себя по ладони бумагами, свернутыми в трубку и перевязанными лентой. - Ты знаешь, что сегодня со мной произошло, Клодия?
Она беспомощно покачала головой, загипнотизированная бумагами, и боялась спросить. Еще одно медицинское свидетельство, чтобы нанести рану ее совести?..
- Два человека, два очень больших и хмурых человека обратились ко мне в моем выставочном зале и сорвали интервью о "пятисотке", которое у меня брали корреспонденты американского телевидения.., интервью, которое, между прочим, организовала ты.., и вручили мне некие юридические документы, кои постарались объяснить мне очень подробно и громко. Против меня не только возбуждают дело о нарушении брачного обещания, но, по всему, родной мой сын добровольно выступит против меня свидетелем, адресом же иска обозначен мой собственный дом.
- В с-самом деле? - Клодия не смела посмотреть ему в лицо. Убийственно, вкрадчиво ровный тон совершенно выбивал почву из-под ног. Да что же это Марк натворил? Даже Клодия знала, что никакие юридические документы настолько быстро не составляются.
Она следила из-под опущенных ресниц, пока руки со зловеще белыми костяшками пальцев разворачивали документы.
- Как по-твоему, какая женщина способна учинить что-нибудь настолько глупое?
Влюбленная.
Молчание тянулось. Клодия сглотнула слюну. Кожу ее теперь не покалывало, а жгло. К своему ужасу, она ощутила, как взгляд его снова ползет по ее телу; ее груди вздулись и наполнились болью от вернувшегося голода.
Она спрятала руки за спину, бессознательно углубляя вырез купальника с низким декольте, и, под стать ему, агрессивно выставила подбородок.
- Рассерженная!
Жесткое, высокомерное выражение его лица не изменилось.
- Рассерженная? - Насколько он был жесток, настолько голос его по-прежнему мягок. Он протянул оскорбительные документы и одним уголком принялся водить вокруг ее соска, темневшего под светлым купальником. - Не думаю, Клодия. - Ноздри его раздулись, когда ее сосок мгновенно сжался. - Ты ведь сама знаешь, - сказал он, с умышленной жестокостью водя бумагой взад и вперед, - что этот иск не стоит бумаги, на которой изложен!
- Морган, я... - задрожала Клодия.
- Не надо, - отрубил он. - Довольно лжи. Навсегда! - Убив в ней последнюю надежду, он нанес ей еще один удар, спросив:
- Ты беременна?
- Что? - заморгала она, ошеломленная.
- В этом иске говорится, что я бросил тебя.., ммм.., в интересном положении...
Ах, Марк!
Она посмотрела на Моргана ясными глазами, даже не чувствуя искушения.
- Нет.
Если она ему нужна, пусть будет нужна сама, одна!
- Почему ты в этом уверена? Месячные у тебя лишь на той неделе.
Никогда, никогда не привыкнет она к его грубой откровенности в самые деликатные моменты. Краснея, Клодия ухватила бумагу, щекотавшую ей грудь, и скомкала: оба они понимали бессмысленность этих документов.
- Я.., я уверена, что, вероятно, нет, - твердо произнесла она.