Датч наклоняется вперед и, словно понимая, что этот поцелуй больше не про выживание, а про чистую, животную потребность, меняет скорость своего натиска.
Я цепляюсь за его пиджак, мои руки немеют, колени слабеют, тело тает, как снег летом, когда его неистовые удары превращаются в чувственные, медленные.
Это как целоваться с сырым электричеством и безнадежно пытаться не получить удар током.
Я не могу выдержать этого без стона.
Как я могу молчать? Датч Кросс чертовски сексуален. Он захватывает мой рот с упорством, которое дает понять без тени сомнения, что я — его добыча. И всегда буду ею.
В обычной ситуации это бы меня разозлило. Но в этот момент я опускаю оружие и позволяю поймать себя.
Он чувствует мою капитуляцию и с рычанием впивается в мой рот, дикий и ненасытный, обрушивая на меня прилив моих собственных неугомонных желаний.
Меня поднимают, и через секунду я чувствую, как под моей рукой поддаются клавиши фортепиано. Раздаются диссонирующие ноты — захватывающий саундтрек к хаосу наших языков. Губы пианино впиваются мне в спину. Я чувствую запах инструментального масла, которым настраивают внутренние струны.
Я должна протестовать. Я должна сказать ему, что мы испортим это священное пианино своей дикостью, но его руки скользят по моему телу, восхитительно жадные, и я теряю сознание.
Это новый вид безумия, новый вид потребности.
Если бы я не была в таком бреду, сила моего желания, наверное, испугала бы меня. В моем нынешнем состоянии оно возбуждает меня. Я погружаюсь в него, проводя пальцами по его челюсти и зарываясь в его волосы.
Я задыхаюсь, когда Датч оставляет последний поцелуй на моем рту и кладет руки на пианино по обе стороны от моих ног. Он непроизвольно берет аккорд.
C E G
Звучит красиво. Как мирное весеннее утро, ветер шумит в деревьях, а в воздухе витает аромат персиков.
Датч выглядит совсем не умиротворенным: он повесил голову, его плечи вздернуты, а грудь яростно вздымается, когда он делает похоже, что это доблестное усилие, чтобы не коснуться меня.
— Что ты делаешь? — Прохрипела я.
— Черт возьми, Кейди. — Датч поднимает голову и смотрит на меня таким похотливым взглядом, что это почти кошмарно. — Черт возьми.
— Не останавливайся.
Я быстро моргаю, вдыхая очередной блаженный вздох.
Датч стонет.
Я выгибаюсь, прижимаясь к его твердой груди, и он надвигается на меня, как ураган. Он дико прижимается поцелуем к уголку моего рта. Затем он проводит линию жгуче-сладких поцелуев по моей шее и останавливается у горла, высасывая жар из моего безумно трепещущего пульса.
Я поворачиваю к нему лицо, и его язык погружается в мой рот, едва не вырывая крик из моей души.
Я вся дрожу от неистового наслаждения, пока он навязчиво покусывает, посасывает и ласкает мои губы до тех пор, пока их не начинает покалывать.
— Датч. — Хнычу я под ним.
Смущающе.
Обезоруживающе.
Я ненавижу его с каждым вздохом, но нуждаюсь в его близости каждой косточкой своего тела.
Мои руки скользят по его брюкам. Я замираю на секунду, ошеломленная и немного ошарашенная.
Святое дерьмо.
Пианино издает беспорядочные, протестующие звуки, когда Датч тянет мои ноги к себе, так что я опрокидываюсь назад на клавиши. Ноты выдерживаются, я вскрикиваю от боли, когда мои локти балансируют на черно-белых клавишах.
Глаза слезятся. Сердце колотится. И все мое тело загорается огнем, когда он скользит руками по моей юбке и запускает пальцы в трусики.
Я поднимаю на него глаза. Чертов Датч Кросс. Эта пугающая масса хаоса и желания, нависшая надо мной. И я чувствую себя... безумной.
Мой пульс удваивается.
Я жду, как на иголках, готовая к тому, что он выпустит на свободу раскаленный огонь, запертый в моем теле, готовая почувствовать такой жар, который может уничтожить солнце.
Но он внезапно останавливается.
Я моргаю, мои руки беспокойно шарят по его груди, мое тело настроено, как струна пианино, которая вот-вот лопнет.
— Черт возьми. — Повторяет он, на этот раз более сердито. Он закрывает глаза, качает головой, впивается пальцами в мои бедра с такой силой, что на них остаются вмятины.
Инстинкт заставляет меня колебаться.
Но я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Как только мой пульс придет в норму, это будет досадной ошибкой. Черта, перейденная между врагами. Болезненное напоминание о том, какой глупой я становлюсь, попав под его чары.
Я наклоняюсь, обхватываю пальцами воротник рубашки Датча и притягиваю его к себе. Его тело прижимается к моему, его вес придавливает меня к пианино.