Стоя под его ветвями, я уверен, что моя мать любила бы Лизу. Как она могла не любить женщину, которую я так сильно люблю?
Я погружаюсь в свои мысли, когда Лиза обхватывает меня сзади, возвращая в настоящее. Я поворачиваюсь и притягиваю ее к себе для поцелуя, от которого весь остальной мир исчезает.
Когда я, наконец даю ей перевести дух, она одаривает меня огромной улыбкой, от которой сияют ее удивительные зеленые глаза.
— Зачем это было нужно? — спрашивает она, задыхаясь.
— Разве я не могу просто поцеловать свою жену? Боже, мне нравится так тебя называть.
Ее руки обвиваются вокруг моей шеи.
— А мне нравится называть тебя мужем.
— Ты счастлива? — спрашиваю я. — Сегодня все было так, как ты хотела?
— Разве это вообще вопрос? Мы могли бы пожениться, стоя в очереди в автоинспекцию, и я все равно была бы на седьмом небе от счастья. Ты не знаешь, как ты меня радуешь, Роман Васильев. Хотя, возможно, с этого момента я буду называть тебя только мужем.
— Это приемлемо, хотя наши друзья будут готовы нас убить, — смеюсь я. — Когда же мы сможем избавиться от гостей, чтобы я уже мог тебя трахнуть? Прошло уже четыре часа, и мой член уже не выдерживает, а ты выглядишь так чертовски сексуально в этом платье.
— Я тебя избаловала, — она поглаживает мою грудь. — Может, небольшая ломка пойдет тебе на пользу.
— Сомневаюсь, — говорю я, целуя ее в лоб. Я заключаю ее в объятия, и мы на мгновение замираем вместе, переваривая все, что произошло за столь короткий промежуток времени.
Лиза становится серьезной, возможно, почувствовав мрачное направление моих мыслей.
— Хорошо ли тебе здесь? Тебя преследуют все призраки прошлого?
Я качаю головой.
— Новые воспоминания заменили старые. Клянусь, я чувствовал дух моей матери, когда мы стояли под этим дубом час назад, произнося наши клятвы. Она бы полюбила тебя, milaya, я знаю. — Наконец-то я набрался смелости показать Лизе фотографии матери и поговорить о воспоминаниях детства — хороших и плохих. Это было тяжело, но в то же время важно: мне нужно посмотреть в лицо прошлому, чтобы двигаться вперед к будущему.
Лиза отметила, что у меня глаза и волосы моей матери. Она также настаивает на том, что моя мать гордилась бы тем человеком, которым я являюсь сегодня. В это трудно поверить, но с Лизой рядом со мной, возможно, это получится.
Сегодняшний день был сложным и для Лизы. В глубине души она надеялась, что родители одумаются, поймут ошибочность своего пути, попросят у нее прощения и станут такими заботливыми родителями, какими должны были быть с самого начала.
Но, конечно, этого не произошло, и вряд ли когда-нибудь произойдет.
— Тяжело ли тебе было здесь находиться? — Не хочется спрашивать, но не так давно Анатолий похитил ее отсюда.
За несколько месяцев после этого инцидента мы сделали ремонт и обновили систему безопасности по последнему слову техники. Я обещал Лизе продать домик, если он ее не устроит, но она отказалась. Она хочет, чтобы наши дети познали все радости жизни здесь, в прекрасном убежище от города.
Я благодарен ей за это. Расстаться с этой землей — одной из немногих связей с моей матерью — было бы тяжело.
— Нет. Я не позволю Анатолию больше иметь надо мной власть. Он умер и ушел, и это главное.
— Мне нравится, когда вы становитесь вздорной, миссис Васильева.
Лиза запускает руки в мои волосы и опускает мое лицо так, что наши губы оказываются всего в дюйме друг от друга.
— Миссис Васильев? — Ее глаза загораются. — Когда ты так говоришь, как я могу держаться подальше?
Я провожу носом по ее шее и заканчиваю маленьким любовным укусом у основания ее челюсти.
— Ты не должна держаться подальше, — шепчу я.
Она закатывает глаза, но предлагает мне быстрый поцелуй. На мой вкус, он слишком целомудренный, но я понимаю. В нашем доме полно людей, которые хотят насладиться нашим особенным днем вместе с нами. Это значит, что нам пора возвращаться.
Я ласкаю ее попку, крепко сжимаю, прижимая ее тело к своему, чтобы она почувствовала, как я жажду ее.
— У тебя есть еще два часа на общение, прежде чем я перекину тебя через плечо и потащу в комнату для новобрачных. — Она же наша спальня. — Используй это время с пользой.
Она смеется, и для моих ушей это звучит как волшебство.
— Ты справишься, муж. Еще два часа, и я вся твоя. Не только сейчас, но и навсегда.