Платье белое, облегающее и, несмотря на дизайнерский ярлык, дрянное. Именно так, как он любит, чтобы я одевалась.
Моя мама постоянно твердила о его щедрости, но его так называемые подарки — это всего лишь еще один способ контролировать меня. Все в моем сегодняшнем облике выверено так, чтобы угодить ему. Мои длинные темно-русые волосы уложены волнами. Мой макияж дымчатый и сексуальный, а россыпь веснушек на носу скрыта слоем тонального крема. Я даже пользуюсь одним из двух приемлемых парфюмов, которые он выбрал.
Той девушки, которой я была раньше, — той, что предпочитала массивные украшения, облегающие платья и небрежные пучки, — больше не существует. Ее обменяли на кольцо с бриллиантом и ежемесячное пособие.
— А теперь, если ты меня извинишь, мама, мне действительно нужно переодеться.
Она игнорирует этот не слишком тонкий намек, аккуратно заправляя прядь волос за уши.
— Из тебя выйдет прекрасная невеста.
Я напрягаюсь.
— Когда-нибудь. Ты имеешь в виду, что однажды я стану прекрасной невестой.
Я надеялась и молилась, что смогу откладывать свадьбу так долго, как это только возможно. Если дата будет назначена, то кошмар станет реальностью. Это означает переезд к Анатолию и, в конечном счете, рождение его детей. Я окажусь в ловушке, из которой не будет выхода.
В ее глазах вспыхивает раздражение.
— Дорогая, тебе двадцать пять лет, и ты не молодеешь. Неужели ты думаешь, что такой мужчина, как Анатолий, будет ждать вечно?
— Я не собираюсь торопиться с замужеством, пока не почувствую, что готова.
— Торопиться? Вы помолвлены уже год. — Она хватает меня за руку, и ее пальцы впиваются в мою плоть, разрушая иллюзию теплого момента между матерью и дочерью. — Нам нужно, чтобы этот брак состоялся, Лиза. Ежемесячное пособие, которое предоставляет Анатолий, щедрое, но его просто недостаточно для удовлетворения наших потребностей. И не забывай, что именно ты настаиваешь на этой ужасно дорогой школе для своей сестры. Если бы нам не приходилось платить за обучение…
— Это не обсуждается, — говорю я, мой голос напряжен. Почему она заговорила об этом сейчас?
Ее глаза сужаются.
— Ты помолвлена, и свадьба — естественный следующий шаг. Как только вы поженитесь, Анатолий позаботится о том, чтобы папа получил прибыльную должность в совете директоров Петровых. — Она делает паузу, выражение ее лица становится жестким. — Подумай о будущем, Лиза. Это касается не только тебя. Это касается всех нас. И Софию тоже.
Вот оно. Мама знает мою слабость. Все, что я делаю, я делаю для Софии. Без денег Анатолия мы бы оказались на улице, а у моей сестры отняли бы комфортную жизнь и прекрасное образование.
Мое горло сжимается, а внутри разгорается гнев. Я испытываю искушение напомнить ей, что, если бы она обуздала зависимость моего отца от азартных игр и не была так одержима стремлением сохранить видимость семьи, мы бы не оказались в этой переделке. Но у меня нет настроения читать наставления о том, что "семья превыше всего, чего бы это ни стоило", поэтому я молчу. Она все равно перевирает все, что я говорю.
Я выравниваю дыхание и обращаюсь к ней как можно спокойнее.
— Анатолий занимается семейным бизнесом, пока его отец лечится от рака. Свадьба — последнее, о чем он думает.
Мама гладит меня по щеке, выражение ее лица пустое.
— Тебе действительно пора одеваться.
Она поворачивается, чтобы уйти, а я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на тревожное чувство, поселившееся в моей груди.
Час спустя я влезаю в пару опасно высоких "Лабутенов", когда дверь моей спальни распахивается от неожиданности. Даже не взглянув, я сразу понимаю, кто это.
— Лизка, я по тебе скучала. — Сестра улыбается, обнимая меня. — Честно говоря, этот семестр кажется бесконечным.
София младше меня на восемь лет, но в свои семнадцать она почти моего роста, что всегда застает меня врасплох. В моем воображении она навсегда останется бандитской девчонкой с косичками и зубастой ухмылкой. Но сейчас передо мной точно не та женщина.
— Я тоже по тебе скучала. — Я отступаю назад, чтобы полюбоваться ее темными волнами, так похожими на мои. — У нас есть час до прихода гостей. Расскажи мне все, что с тобой происходило. — Я потираю руки в предвкушении. — Выкладывай все свои секреты.
София закатывает глаза и с театральным вздохом опускается на мою кровать.
— Секреты? Если бы. В этой тюрьме-интернате монахини не разрешают хранить никаких секретов.
Я бросаю в нее подушку и осторожно сажусь на край кровати, потому что это все, что я могу сделать в этом облегающем платье.