«Отлично, это проблеск юмора в его обычно загадочном взгляде? Это что-то новенькое».
— Я умираю от голода, — ровным голосом сказала Клео, ничуть не удивлённая его весельем.
— Сейчас мы это исправим, — заверил он её, чуть сжав локоть, затем отпустил.
_________________________________________________
Клео старалась не заплакать, глядя на крошечную порцию суши перед ней. Мисс Инокава зарезервировала модный суши-ресторан и, хотя Клео не очень любила японскую кухню, в таком отчаянном оголодавшем состоянии она бы съела всё. Однако она не ожидала, что порцию будут такими маленькими.
Клео была довольно стройной благодаря танцам, с фигурой идеальной для танцовщицы её роста — но у неё был здоровый аппетит, а еда в красиво украшенной тарелке перед ней едва могла накормить комара. Она уже собралась налететь на еду, когда чья-то рука схватила её за бедро и больно сжала. Клео бросила потрясённый взгляд на безразличное лицо Данте. Он повернул голову, чтобы посмотреть на неё, и кивнул в сторону мистера Ватанабе, который говорил. Она запоздало вспомнила про буклет по культурному этикету, который быстро прочитала в самолёте, и вспомнила, что есть и пить до принимающей стороны считалось грубым. Очевидно, мистер Ватанабе решил немного поболтать, прежде чем дать добро на обед.
Она хмуро смотрела на суши и утешалась тем, что они, по крайней мере, не остынут, а её маленькая подружка-мушка Дамасо-младший, вероятно, всё ещё сидит в душном зале, поглощая несвежие пончики и эклеры, поэтому не сможет испортить Клео этот обед.
Наконец, мистер Ватанабе перестал говорить, и все взяли свои палочки и принялись есть.
— Дамасо-сан, вы очень умело пользуетесь палочками, — услышала Клео голос мисс Инокава, которая сидела слева от Данте.
«Серьёзно? У этого мужчины и так раздутое самомнение, а она еще собирается смотреть на него своими большими карими глазами и лебезить перед ним, потому что он умеет пользоваться палочками?»
Данте скромно поблагодарил её за комплимент, и Клео чуть не подавилась суши — её мутило от всего этого притворства. Однако несколько минут спустя её затошнило уже по-настоящему. Она с ужасом уставилась на тарелку с сашими, которую поставили перед ней, и прижала руку ко рту, пытаясь проглотить тошноту.
— Не смей, — предупредил Данте, наклонившись к ней с улыбкой на лице, чтобы скрыть предупреждение.
— Но они живые, — практически плача, ответила она.
Креветки на сашими чуть извивались, что довольно быстро убило ее недавний голод.
— Вам не нравятся одори-эби, Найт-сан? — Мистер Танака, который застенчиво говорил с ней на ломаном английском языке, заметил её реакцию. — Они очень свежие.
— Они не свежие, — сказала через ладонь, которой все еще прикрывала рот. — Они живые.
— Да, — кивнул мистер Танака, ободряюще улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. — Свежие. Попробуйте. Попробуйте.
— Я не думаю…— Клео была на грани слёз, ужасаясь от мысли, что креветка умрёт у неё во рту.
Конечно, это лицемерно, ведь если бы они умерли до того, как их ей принесли, она бы с удовольствием их съела. Но мысль о том, что они умрут у неё между зубами, или на языке, или в горле, вызывала отвращение. Она умоляюще посмотрела на безразличное лицо Данте.
— Я не могу.
Он повернулся к своим спутникам и сказал что-то на японском, отчего все рассмеялись.
— О, Дамасо-сан, вы такой смешной, — прохрипела мисс Иновака.
— Да уж, обхохочешься, — пробормотала Клео себе под нос.
Косой взгляд Данте подтвердил, что он её слышал. Клео бросила ещё один страдальческий взгляд на свою тарелку, над которой вдруг появились палочки и схватили одно из бедных извивающихся созданий.
— Не волнуйтесь, мисс Найт, я спасу вас от этих жутких ракообразных, — усмехнулся Данте, окунул бедную креветку в соевый соус, надеясь утопить её, и сунул в рот. — Вы продлеваете их страдания, позволяя им так корчиться.
Клео была до смешного благодарна ему за то, что он разобрался с ситуацией, хотя и сделал её объектом шутки.
Инцидент вскоре был забыт, но, по мере того, как блюда становились всё более неаппетитными — ого! морской ёж — из-за тошноты и усталости Клео становилось всё хуже и хуже. Обед растянулся на целую вечность, и когда наконец закончился, у Клео, которая едва прикоснулась к кусочку, так сильно разболелась голова, что она чувствовала себя немного захмелевшей.