Услышав, как открылась и закрылась дверь спальни, я улыбнулась про себя, прежде чем войти в душ. Это будет последний раз, пока я не встречу свою будущую жену.
Ей нравился душ или ванна? Мне было все равно, но это только доказывало, что я не знал о ней ничего существенного, кроме ее дня рождения, 13 февраля 1990 года, и нескольких мелких фактов. Все остальное ее отец хранил в тайне. Нигде не было ее фотографий, ни аккаунтов в социальных сетях, ни водительских прав. Ничего, даже чертовой квитанции с ее именем. Она была призраком. Если бы я не знал точно, то подумал бы, что ее не существует.
Хотя в этом был смысл. Я бы сделал то же самое, если бы у меня была дочь. В мире было несколько сумасшедших ублюдков, которые не понимали, что значит быть отпрыском главаря мафии. Семья — это все. Это была единственная вещь, которую мой отец вдалбливал в наши головы с тех пор, как мы были детьми.
Правило первое: ты убиваешь ради семьи. Ты умираешь за семью. Потому что ты не можешь доверять никому другому.
В мои подростковые годы какой-то дурак постарше подумал, что было бы забавно столкнуть меня с лестницы в школе. В ту ночь Нил и Деклан сожгли его дом дотла, но не раньше, чем избили его до полусмерти. Когда они вернулись и рассказали отцу, что натворили, он дал им ключи от «порше» и велел мне учится у них. И я учился, очень хорошо учился. Именно по этой причине я теперь был правой рукой моего отца, а не Нил, несмотря на то, что он был старше. Хотя Нил не возражал — он был вышибалой, в то время как наш кузен Деклан был больше за рулём управления. Это работало идеально.
Правило второе: не бери пленных и не сожалей об этом.
Выйдя из моей ванной, я увидел, что там стоят они, мой отец, брат и двоюродный брат, все одетые в самые лучшие костюмы, какие только можно купить за деньги.
— Ты читал файлы, которые я тебе отправил, или был слишком занят со своей шлюхой? — спросил отец, сердито глядя на папки на моем столе.
— Он, вероятно, остановился, когда не увидел фотографий, — Деклан ухмыльнулся, а Нил хихикнул.
— На самом деле, да, но мне насрать, в какую школу она ходила и какой у нее любимый цвет. Единственное, что мне нужно было знать, не было в этом файле. Насколько я знаю, Мелоди Джованни может выглядеть как итальянская лошадь.
Седрик встал у меня на пути, оказавшись таким же высоким, как и я, не давая мне подойти к шкафу
— Отец…
— Ты забыл, что поставлено на карту?
— Как…
— Не перебивай меня, — он усмехнулся, а затем сказал: — Ты, кажется, забываешь, что единственный способ стать главой этой семьи — это жениться.
— В ней нет ничего такого, что меня волновало бы.
Схватив меня за шею, он впился в меня взглядом.
— Возьми эту чертову папку, сынок.
Вырвавшись из его хватки, я увидел Деклана, стоящего у моего стола, готового передать мне папку, в то время как Нил просто стоял в футе позади, готовый залезть в задницу моего отца, если потребуется.
— Мне не нужна папка. Я, блядь, прочитал это. Мелоди Никки Джованни: двадцать четыре года, родилась 13 февраля в неизвестной больнице северной Калифорнии, единственный ребенок Орландо и Авиелы Джованни, которые оба эмигрировали из Италии подростками. Ее мать умерла, когда она была маленькой, и с тех пор Орландо практически запер ее в башне. Большую часть своей жизни она училась на дому, пока не поступила в небольшой колледж в каком-то захолустном городке Каскадия в штате Орегон. Я предполагаю, что именно там были изобретены катание на коньках и блестки, — я отмахнулся от Деклана, прежде чем подойти к своему шкафу.
Оборачивая красный галстук вокруг моей шеи, Деклан и Нил фыркнули на мой комментарий, в то время как мой отец стоял, ожидая продолжения.
— Кроме этого, она гребаный призрак. Никаких фотографий. Никаких отпечатков пальцев. Просто гребаные хлебные крошки по всему западному побережью, в то время как ее отец убил каждую конкурирующую итальянскую и ирландскую семьи в радиусе ста миль, прежде чем захватить их улицы, — к тому времени, как мы поняли, что это они, западное побережье было полностью отрезано от нас. Никто из наших людей не мог войти или выйти, не будучи пойманным, и теперь они прокладывали себе путь на юг, захватывая мексиканские картели.
Итальянцы всегда стремились распространять свое дерьмо и ставить свое имя на всем.
— В первый и последний раз, когда я встретил Мелоди, она стреляла по тарелочкам, пока мы с ее отцом обсуждали возможность заключения этого соглашения в его офисе. Ни разу ее маленькая темная головка не промахнулась, а ей было девять, — сказал мой отец.