— Виновата, — констатировала я. Давать было нормально. Давать, чтобы выглядеть лучше, было нормально, но это выходило далеко за рамки этого.
Это может быть проблемой. Обе женщины, похоже, любят этот образ жизни и ненавидят его… Просто великолепно.
Подняв последнюю подборку фотографий, я понял, кто они такие — весь мир знал.
— Седрик А. Каллахан, которого назвали в честь первого Каллахана, пятьдесят четыре года, и его жена Эвелин Каллахан, пятьдесят один год, следят за тем, чтобы их дети хорошо размножались, — заявил он, откладывая папку.
— Федель, неправильно осуждать, — я ухмыльнулась. Правда в том, что я была слегка впечатлена, а требовалось немало усилий, чтобы произвести на меня впечатление.
Я могла бы сказать, что зеленые глаза Лиама достались ему от матери, в то время как его более темные черты лица достались ему от отца. Все они были довольно привлекательны собой, и, насколько я могла судить, все было дано Богом, за исключением Барби из Малибу. Это хорошо, но я могла бы сказать, что она проделала большую работу. Тем не менее, все они выглядели готовыми к обложке журнала. Это почти тошнотворно.
— Мэм, какого черта Седрик отступает и позволяет своему второму сыну взять верх? В этом нет никакого смысла. Я проверил его медицинскую карту, и с ним все в порядке.
Я не спеша потягивала теплое вино, разглядывая фотографии. Федель был прав. Такие люди, как мы, просто так не уходили в отставку. Мы не уходили на пенсию. Мы умирали, а потом кто-то пытался заменить нас. Но я думаю, что знаю Седрика немного лучше, в конце концов, мой отец часто говорил о нем.
— Все, что я знаю, это то, что он не хотел руководить, но у него не было другого выбора после смерти его брата. Теперь он смывает кровь со своих рук на своих сыновей.
Федель нахмурился, качая головой, глядя на фотографию.
— Ирландцы и их гребаная драма.
— Мой отец тоже потерял своего старшего брата, Федель. Мы, итальянцы, тоже драматичны.
— Да, но они все равно нуждаются в вас больше, чем вы в них.
— Жены вовлечены в бизнес? — спросила я, игнорируя его. Эвелин выглядела слишком мило, ее песочно-каштановые волосы были изящно уложены под большой шляпой, но опять же, именно моя бабушка научила меня стрелять из моего первого пистолета. Мне было всего семь лет, и с тех пор я никогда не была без него.
Федель фыркнул.
— Нет. Они предпочитают не высовываться, планируя вечеринки, следя за тем, чтобы все посещали мессу по воскресеньям, присутствовали на благотворительных организациях и ежемесячных званых обедах. Они все знают и принимают это с распростертыми объятиями, но они не на том же уровне, что и вы, мэм.
Ухмыльнувшись, я перевела взгляд на него.
— И на каком уровне я нахожусь?
Федель поправил галстук, прежде чем сесть прямее, на его лице не было никаких эмоций, глаза были почти черными.
— Вы, мэм, безжалостны, и ни одна душа на этой планете не осмелится перечить вам. Вы пустите мне пулю в лоб, если я когда-нибудь проявлю неуважение к вам или вашей семье. Вы здесь Главная, — ответил он.
Когда я взглянула на окружавших меня мужчин, они кивнули, не глядя мне в глаза, но понимая, что я смотрю.
Это заставило меня гордиться собой. Потребовалось много крови, пота и никаких слез, чтобы убедить всех, что я здесь Главная. Я могу быть красивой, я могу быть молодой, но я была Джованни. Джованни были и всегда будут прекрасны, но смертельно опасны, когда им перечат.
Кивнув, я откинулась на спинку сиденья, допивая вино, пока мы шли на посадку. Теперь я была главой империи Джованни, и об этом факте не знал никто, кроме моих людей и моего отца. Мир все еще считал его Боссом, но с восемнадцати лет все — наркотики, оружие, деньги — проходило через меня, потому что мой отец умирал. Великий Орландо «Железные Руки» Джованни умирал от рака толстой кишки четвертой стадии. Девяносто процентов всех болезней можно вылечить, если у вас была правильная кредитная карта. Рак, однако, был самодовольной сукой, который попал в те десять процентов, которые нельзя было купить.
Ирония заключалась в том, что большинство людей в нашем мире думали, что сыновья — это единственный способ сохранить рост нашей подпольной империи. Мой отец так не думал. Он чувствовал, что был благословлен. Все мужчины в нашей семье, казалось, умирали от одного и того же — рака, но женщины были сделаны из более прочного материала. Моя бабушка прожила до ста четырех лет, прежде чем скончалась во сне с пистолетом под подушкой. Причина, по которой моя мать умерла, была авиакатастрофа.